Очень странное получилось сборище. Никто никому не смотрел в глаза, никто не улыбался. Лица были лишены всякого выражения, и голоса звучали приглушенно, но в них слышалось напряжение. Вольф бродил меж ними и слушал обрывки разговоров:
– Сказала, что ее ребенок будет…
– … не надо. Это никому не надо.
– Не вышло откупиться…
– …а вкус странный, и я не…
– пришлось сровнять с землей три квартала…
– …крови.
Чем дальше, тем больше Вольфу становилось не по себе. Что-то такое было в этих лицах, в голосах. Он снова столкнулся с Хоуком.
– Послушайте, тут творится что-то очень странное.
Лицо у Хоука перекосилось. Он махнул рукой в сторону осветительской вышки:
– Времени нету. Шоу вот-вот начнется. Мне пора за пульт.
На мгновение Вольф замешкался, а потом поспешил вслед за Хоуком на вышку.
Сверху весь парк просматривался как на ладони. На земле повсюду сидели люди – маленькие муравьи на истоптанной бурой земле. И среди них ни единого ребенка, что тоже было странно. Солнце садилось за горизонт, размазав по небу багрянец и золото.
Хоук один за другим включал и выключал прожектора, сверяясь с зажатой в руке бумажкой.
Время от времени он тихо чертыхался и заново сращивал провода. Вольф ждал. Волосы взъерошил легкий ветерок, хотя внизу, казалось, никакого ветра не было и в помине, все застыло.
– Это больная страна, – сказал Хоук. Надев наушники с микрофоном, он направил на сцену красный луч, потом выключил прожектор. – Патрик, ты там? Включаем «солнца» на счет «два».
Хоук проверил всех местных осветителей, обращаясь к каждому по имени.
– Средняя продолжительность жизни здесь – около сорока двух лет. Это если выберешься живым из родильни. Уровень рождаемости нужно поддерживать на очень высоком уровне, иначе население просто вымрет.
Он повключал все красные и синие прожектора, и сцену затопило лиловым. На ее фоне холщовый навес казался черным. Возле центрального микрофона появился чей-то расплывчатый силуэт.
– Ну, давай, Патрик, жарь.
И тут же яркий луч осветил конферансье. Он откашлялся и принялся молоть свою обычную чепуху. Громкий голос разносился над толпой, нарастал, проходя через усилители с определенной запрограммированной задержкой. Толпа вяло колыхалась у подножия осветительской вышки, припозднившиеся слушатели проталкивались поближе.
– Задай лучше себе вот какой вопрос: почему правительство выбрасывает столько денег на это треклятое шоу?
– Хорошо, – согласился Вольф. – И почему же?
Он сидел неподвижно, натянутый как струна. Ветерок обдувал вспотевшее лицо. Надо было захватить куртку, вечером она может понадобиться.
