— Мой брат сказал мне это сделать. Он сказал, что если я украду его, то он не расскажет маме, что это я разбила одного из ее дурацких маленьких коллекционных единорогов. — Я замолкаю, и становится действительно тихо. Наконец, я набираюсь смелости, чтобы выглянуть сквозь щели между пальцами. — Мне очень жаль.
Он всматривается в меня, а потом на его лице медленно расплывается улыбка.
— Кэлли, я просто шучу над тобой. Мне все равно, ты ли это сделала или нет. Вообще-то, это забавно.
— Нет, не забавно, — говорю я. — Это ужасно. Держу пари, у твоего брата были неприятности.
— Не-а, ему было восемнадцать. — Он убирает мою руку от лица. — А когда мой отец начинал вести себя как придурок, он просто уходил.
— Это я себя чувствую придурком. Думаю, он все еще лежит в комнате у моего брата. Я должна заставить его отдать мяч тебе.
— Ни за что. — Он по-прежнему держит меня за руку, направляя ее к коленям. Я очень хорошо осознаю, что его кончики пальцев касаются моего запястья прямо над учащенным пульсом, и сомневаюсь, отдернуть ее или нет. — Мой отец может обойтись и без этого дерьма.
— Ты уверен? — Я не могу оторвать глаз от его пальцев на своей руке. — Клянусь, я могу его вернуть.
Он мягко смеется, а потом его пальцы задевают внутреннюю часть моего запястья, отчего у меня по телу пробегает дрожь.
— Обещаю. Все хорошо, что хорошо кончается.
— Мне, правда, жаль, — повторяю я.
Он смотрит на меня со странным выражением лица, будто в чем-то сомневается. Он облизывает губы, а потом поджимает их, задерживая дыхание.
Я часто размышляла о том, как выглядел бы парень, готовый поцеловать меня. Будет ли это похоже на то, как было перед моим первым и единственным поцелуем — проблеск завоевания в зрачках? Или будет все совсем по-другому? Что-то менее ужасное? Наполненное большей страстью и желанием?
Отворачиваясь к утесу, он отпускает мое запястье, и его рука начинает дрожать. Он сгибает ее, вытягивая пальцы, и выдыхает.
— Что с твоей рукой? — спрашиваю я, пытаясь изо всех сил держать голос ровным. — Ты поранил ее, когда залезал?
Он сжимает ее в кулак и кладет на колени.
— Ничего. Просто некоторое время назад сломал несколько костей, и теперь такое иногда происходит.
— Это влияет на твою игру?
— Иногда, но я могу с этим справиться.
Я гляжу на шрамы на его костяшках, вспоминая тот вечер, когда они были разодраны.
— Могу я задать тебе вопрос?
Он вытягивает ноги и откидывается назад на руки.
— Конечно.
— Откуда у тебя эти шрамы на руке?
