От этого чувство покинутости усиливается. А усиливаясь, ведет к еще более интенсивным интерпретациям произошедшего. Объяснения, в свою очередь, усиливают чувство покинутости – и так без конца. Чем дальше, тем сильнее зацикленность. Заколдованный круг опять гарантирован. Ситуация напоминает центрифугу. Будто вы засунули голову в отверстие стиральной машины и нажали на запуск. Центрифуга крутится, крутится, все мешается, и вдруг останавливается – тсссссссс. И какое облегчение, когда голову вынимаешь! Только все перед глазами кружится. Временное успокоение – и опять по новой. Так и живем.
На заре моей тренерской деятельности я (М. Х.) вошел в большой зал, заполненный новыми участниками очередного тренинга. По традиции, обратившись к публике, я попросил их по очереди сказать в микрофон, для чего они пришли на тренинг. В первом ряду в самом центре сидел обаятельный парень с выразительным взглядом. Он первым уверенно поднял руку, я попросил его встать и передал ему микрофон. Он начал тяжело дышать и, как мне показалось, давиться. Я выдержал паузу по Станиславскому, но состояние его ухудшалось, и я подумал, что он себя плохо почувствовал. Я видел разные реакции людей на публичные выступления, а на моих тренингах обычно много людей, что нередко вызывает у выступающего страх и даже панику. Когда участники, которые не привыкли говорить перед такой большой аудиторией, выходят на сцену, реакции могут быть самые неожиданные – от покраснения до потери сознания. Вот я и подумал, что ему поплохело. А он продолжал корчиться и тужиться, его красивое лицо исказилось в страшной гримасе.
Я уже совсем было собрался остановить его и предложить стакан воды, но вдруг понял, что он заикается. С заиками я встречался часто. Даже на тренингах. Но вот так… Наглядный пример превзошел все мои самые катастрофические фантазии. Я также прекрасно понимал, что такое начало четырехдневного тренинга с сотней новых участников – не самый выгодный рекламный ход.
Я спросил его, заикается ли он, и он в ответ растянул «Ды-ды-ды-ды-ды-ды-ды-ды-да». Предложив сесть, я пообещал вернуться к нему и даже попробовать что-то сделать с его заиканием, но не на этом этапе тренинга. К всеобщему облегчению, он сел.
Позже, уже под конец тренинга, я попросил его выйти на сцену. Первое – я заключил с ним контракт, что он будет отвечать на мои закрытые вопросы (предполагающие ответы «да» или «нет») кивком или качанием головы. Заручившись его обещанием, я быстро выяснил историю его болезни. Леон заговорил рано и к 5 годам свободно разговаривал. Однажды, когда папа вел его в садик, он выбежал на дорогу. Из-за поворота на большой скорости прямо на него вылетел грузовик. Папа заорал во всю глотку и резко дернул его за руку, спасая от перспективы быть размазанным по мостовой. Леон испугался и с тех пор заикается.
