Только через три дня его выдернули из камеры. Была ночь, Шимкевич только-только сумел задремать (ночью особенно жгло – как Варя? Как Витька?..), но грохнула дверь и его грубо поволокли вверх по каким-то лестницам, затянутым железными сетками. Впихнули в небольшой кабинет. Шимкевич обратил внимание на то, что и тут окна были зарешеченными. Наверное, чтобы арестанты не вздумали сигать наружу.
– Садитесь, – бесцветным голосом сказал человек, расположившийся за письменным столом.
Настольная лампа светила Владимиру Игнатьевичу прямо в глаза, но лицо этого человека почему-то показалось ему смутно знакомым. Обычный работник НКВД, одна «шпала» в петлицах – лейтенант ГБ, – но что-то в повадке, в манере сидеть, в выражении глаз было такое, что заставляло напрягать память. А лейтенант меж тем скучным, будничным голосом произнес, словно интересовался, как там за окном, посвежело наконец или нет:
– С какого года вы руководите польской шпионской организацией в БВО?
Владимир Игнатьевич улыбнулся:
– Что за бред вы несете?
– Вопросы здесь задаю я, – тем же скучным голосом отозвался лейтенант. – Повторяю, с какого года вы руководите польской шпионской организацией в структуре округа?
– Никакой организацией я не руковожу, – пожал плечами Шимкевич. – И вообще, на каком основании я задержан? Если это арест, то где постановление о моем аресте? Кроме того, общаясь со старшим по званию, товарищ лейтенант…
– Хрен с горы тебе товарищ! – неожиданно заорал следователь так, что Шимкевич отшатнулся. – И ты для меня не старший по званию, а вонючая мразь, с которой я рядом срать не сяду, ты понял меня?!! Как пролез в ряды Красной Армии, сознавайся, сука!!!
В следующий миг следователь, хрипя, уже лежал на спинке своего кресла, пытаясь разжать вцепившиеся в горло руки Шимкевича. Вбежавшие в кабинет пятеро конвоиров с трудом скрутили комбрига и начали его избивать. Через полчаса тяжело дышащий следователь кивнул им:
– Хватит.
Конвоиры, молча сопя, вышли. Лейтенант сел на корточки перед окровавленным Шимкевичем, зажал его лицо в пятерне, помотал из стороны в сторону.
– Ну вот видишь, – прежним скучным голосом произнес он. – А сознался бы сразу, и рожа была бы цела. Мы же все про тебя знаем, Шимкевич. И про происхождение твое. И про то, что ты капитан царской армии. Гнал солдат на бессмысленную империалистическую бойню? Гнал, ордена получал за это… И про то, что в боженьку веруешь втайне от всех, даже в церковь ходишь, тоже знаем. На похороны священника ходил? Ходил. Часы тебе враг народа Тухачевский подарил, – он подкинул на ладони золотые часы с гравировкой, с издевкой зачитал: – «Лучшему командиру полка Белорусского военного округа от Маршала Советского Союза М.Н. Тухачевского». Красота, верно? Ну а это, – он, не глядя, сдернул со стола какую-то поблекшую открытку, – это так и просто песня какая-то.
