Когда он подошел к барону, тот не выказывал никаких признаков беспокойства, словно его вот-вот должны были спасти. Тьма жила в нем, не та, сильная, взращенная с годами, а слабая, но влияющая тьма. И сколько еще таких вот людей, существ, которые позволяют ей собой питаться, как паразитирующий на дереве нарост, организм, лечения от которого пока не было. Разве мог барон Акмар полюбить? Впрочем, это не его дело. Сейчас его больше интересовало, почему Гар странно мерцает.
— Ты в порядке?
— Да, а что? — нахмурился парень.
— Ты…
— Бледнеет. Словно цвет пропадает, — задумчиво проговорил Акрон.
— Да, что-то вроде того.
Гар несколько минут переводил взгляд с одного на другого, а потом встрепенулся.
— Вот черт, это мама.
И бросился в туннели. Повелитель простоял несколько секунд, пытаясь распознать свои ощущения.
— Нет, с ней все должно быть в порядке. Барьер не нарушен, никто из врагов даже близко к ней не подходил и все же…
— Может, горы искажают, или… — Акрон не договорил, а Рейвен уже мчался вслед за мальчишкой, чтобы едва достигнув их, переместиться в зал «трех мечей», где Гар уже пытался настроить камень связи. Это «или» все время его волновало, не давало покоя, словно он что-то упустил. И вскоре он понял, что именно.
Я снова и снова перечитывала книги, пока голова совсем не пошла кругом. Что же ты задумала? Ведь не может быть иначе.
Захотелось понять, поразмышлять, как она. А в этих маленьких психологических штучках всегда должен был быть кто-то. Например, Жанна. Она только казалась простой и понятной, а на самом деле обладала поразительной интуицией. Не хуже моей собственной. Особенно та история с картинами. Ну, кому еще в голову могло прийти именно так сложить картинки вместе. Да, Рейвен сам мне рассказал, как встретил ее однажды. И к каким выводам она могла тогда прийти, увидев на рисунке Гвинервы, как в него вселяется тьма. Тогда пришлось показать другую, где он от нее избавляется. И как именно он это делает. Именно поэтому я сейчас была рада, что она была здесь, со мной.
— Я не понимаю. Мне сказали, что все началось давно. Еще до войны.
— А когда она получила свой дар? — мгновенно включилась Жанна.
— Точно не помню. Надо у Эльвиры спросить, — уж кто-кто, а она-то лучше всех ее знала.
— А ты ей уже рассказала?
— Не совсем, — по правде сказать, я все откладывала и откладывала этот момент, потому что тяжело было. Я ведь тоже ее любила. А для Рейвена она вообще была крестной.
