— Планы?
— Ну, не просто же так ты так жаждал от меня избавиться. И у тебя должна быть чертовски веская причина для этого. Ты мог потерять меня, причем навсегда. Я ведь тебе почти поверила.
— Мне обещали, что ты вернешься, — глухо ответил он и сжал меня крепче, словно боялся, что испарюсь.
— Вот как? И кто же этот провидец? Регина?
— Здесь все сложно, — ответил он. И похолодело как-то. Он замкнулся. Ну уж, нет. Я не позволю. Я приподнялась и обхватила его лицо ладонями.
— Никаких сложностей. Никаких секретов сейчас. Разве ты не видишь, что они разлучают нас.
— Как с Азраэлем?
— Да, — не стала увиливать я. Он имел право злиться на меня за это. Но злость и упреки порадовали, — Я боялась говорить. И скрывалась все эти годы в большей степени из-за него.
— Он твой халф.
— Да. А ты мой ли-ин. Я люблю тебя. Я всегда буду любить тебя. Только тебя. Ты веришь?
— Верю.
— Правда? — засомневалась я, — Это хорошо, а то я думала придется доказывать, говорить, убеждать.
— Я не против убеждения.
— Вот как?
Люблю, когда он смотрит на меня так, вгоняя в краску, и хочется совершить что-то безрассудное, не свойственное мне. Например, открыть окно и кричать во все горло о своей любви. Но, окно было далеко, да и он обнимал все крепче, еще чуть-чуть и задохнусь. Но я могла доказать ему, насколько сильно он мне нужен. Например, поцеловать шею, то самое место где бьется пульс, или пройтись пальцами по груди и животу, и сердце забьется быстрее, а в глазах темных, как ночь, появятся огненные всполохи. А губы, я говорила, что люблю их? Так вот, я их просто обожаю. И его поцелуи обожаю, и прикосновения рук, и каждую клеточку тела. Он мой наркотик. Я просто люблю его.
— Так ты расскажешь мне о планах, которые я умудрилась испортить?
— Это будет непросто объяснить. Ты была права насчет Регины. Она показала мне то, что мы оба хотели предотвратить.
— Что именно?
— Твою смерть. Она сказала, что я стану ее причиной.
— И ты поверил?
— Регина умеет убеждать.
— Регина много чего умеет, — скривилась я.
— Да. Ты права.
— И ты так просто решил сдаться?
— Не просто, — ответил он, — Есть кое-что еще. Предатель. Я знаю, кто он. И это началось не вчера. Много лет. Все это было спланировано, отыграно, словно по нотам.
— Он всегда опережал нас на много ходов. Я не могла понять, но теперь…
— Постой, так ты знаешь?
— Не все. И уж тем более я не понимаю. Никогда не смогу понять. И представляю, как тебе нелегко.
— Для всех нас это станет огромным потрясением.
