Антон Петрович пристально поглядел на своего гостя, затем перевел взгляд на Левашева.
— Может быть, я мешаю? — спросил тот.
— О нет, нет, — воскликнул Милошев, — об этом и говорить нечего! Вы не только не помешаете, но даже я буду очень рад, если вы примкнете к тому предложению, какое я хочу сделать.
— Ну, делать нечего, Милуша, — проговорил Лихарев, — от тебя, видно, не отвяжешься! Давай разговаривать! — и, точно приглашая Дмитрия Петровича быть как можно внимательнее, он бросил на него многозначительный взгляд.
— Ты, чай, не позабыл, Антон Петрович, — начал юный офицер, понизив голос до шепота, — о чем я тебе прошлую пятницу докладывал?
— Конечно, не позабыл. Так, стало, дело на мази? Ты, значит, форменным заговорщиком сделался?
Милошев утвердительно кивнул головой.
— Не только на мази, но мы завтрашний день и действовать решили.
— Вот как! — протянул Лихарев и бросил на Левашева тревожный взгляд.
— Да объясните же, господа, в чем дело? — взмолился тот, хотя и догадываясь смутно, но не понимая ясно, о чем они говорят.
Лихарев хотел было посвятить приятеля в таинственный смысл слов Милуши, но тот предупредил его.
— Видите ли, сударь, в чем дело, — заговорил молодой офицер, — ее высочеству принцессе Анне Леопольдовне от Бирона, как вам ведомо, совсем житья нет. Хоть он и регентом только числится, однако и мать императора, и ее супруга совсем ни за что почитает и распоряжается всем с таким своеволием, словно бы он сам императорскую корону носит. Это уж совсем несправедливо, а потому принцесса Анна и возымела намерение освободиться от опеки господина Бирона. Составился сему заговор, в котором главное участие принимает его сиятельство генерал-фельдцейхмейстер, и на завтрашний день самое действо назначено. Его сиятельство граф Миних арестует Бирона, и сделать это будет совсем нетрудно, так как, кроме Измайловского полка, на стороне правительницы все войска.
Лихарев опять бросил тревожный взгляд на Левашева.
— Вот оно что! — промолвил он. — Так вы, стало быть, уж все и оборудовали?
— Положительно все, — отозвался самодовольно Милошев.
— И чаете, удача тому будет?
Юный офицер на этот раз покраснел уже от обиды и развел руками.
— Тут и сомневаться нечего.
— Так зачем же ты, сударь, ко мне-то пришел? Зачем же это ты мне эту тайну рассказал? А вдруг я возьму да сейчас к господину регенту отправлюсь да всех вас головой и выдам?
На губах Милошева показалась недоверчивая улыбка, но его голубые глаза тревожно забегали по сторонам.
