Он ждал, не смея пошевелиться, но ответа не последовало, и на секунду ему показалось, как уже не раз казалось этой ночью, что молчание божества и есть ответ и что этот ответ - одобрительный. Так и должно быть, убеждал он себя. Дар Небес был в нем необычайно силен, сильнее, чем в ком бы то ни было из дролов на протяжении всей истории их веры. Гораздо сильнее, чем в его собственных жрецах. Лоррис и Прис щедро одарили его, и он теперь был чем-то большим, нежели человек. Он стал частью природы, стихией - как океан или лунный свет. В узоре каждого листа он видел предвозвестие гибели всего дерева. Слушая песню сверчка, он мог понять, голодно ли насекомое, или приуготовляет себя к спариванию. Сны превратились в нечто живое, к чему он мог прикасаться и где мог двигаться, так что еженощные сны стали призрачными путешествиями.
И ему повиновался воздух. Он колыхался по его просьбе, а стоило ему лишь подумать о тучах - и гасло даже самое яркое солнце. Он мог призывать дождь, ветер и туман, мог выжать воду из камня, сконцентрировав свою мысль. Он был не в состоянии летать, но его сознание открывалось настолько, что душа беспрепятственно воспаряла ввысь, и он мог ощущать ледяной холод горных вершин или безмерную глубину моря. Испуганный подобными своими способностями, он долгие часы проводил в молитвах, моля о разъяснении.
"Я сделаю это, если таково твое желание, Лоррис, - взывал он. - Ты этого желаешь? Скажи мне, прошу покорно! Прошу!"
Все новые его способности были закономерными. Это сказали ему другие искусники, такие же жрецы, как он сам. Похоже, Форис тоже так считал. Они уже много лет воюют с дэгогом и его сильным покровителем, военачальником Кронином. И они устали. Надо полагать, Лоррис прикоснулся к нему не случайно. Но ведь нести груз вины за то преступление, которое они обдумывают, придется не его советчикам. Одному Тарну предстоит возложить на себя эту ношу, и отчасти он готов был возненавидеть остальных за такую кару. Если все они ошибаются, то Лоррис накажет его одного.
"Я был так тебе предан. И ты так много дал мне. Неужели ты не скажешь мне, зачем это? Разве я не твой любимец? Должен ли я сделать ради тебя именно это, или эти дары предназначены для чего-то иного?"
Тарн разжал руки и бессильно уронил их. Времени осталось очень мало. Он сказал Форису, что уедет из замка Дринг на рассвете, а Форис отличается пунктуальностью. Но ответ все не приходил, и ночь в молитве настолько обессилила Тарна, что ему хотелось одного: забраться в постель, коих в замке множество, и проспать до конца войны. Он не сомневался, что у Лорриса на все есть свои причины, и, тем не менее, чувствовал себя покинутым.
