Во мне боролись два чувства — радость, что не ошибся с местом и временем, где и когда феникс вьёт гнездо, чтобы переродиться, и беспокойство от того, что у него оказался слишком уж приличный эскорт. Тот подвыпивших охотник в таверне, который рассказал, что знает день, когда это происходит, не упоминал ничего подобного. Уже на форуме игры удалось найти обрывочную информацию о квесте, но там говорилось только про одну огненную птицу — сопровождающего, но никак не про четырёх. Правда, писавший умолчал об уровне сложности, с которым играл, скорее всего, то был лёгкий…
И вот теперь передо мной была дилемма — то ли рискнуть и попытаться напасть на фениксов, вдвоём с Птицей — больше никого я не стал с собой брать, боясь возможных потерь — то ли забить на это дело и не рисковать единственным пока у меня драконом, да и собственной экипировкой, которую враги легко могли утащить с поля боя после моей смерти. Покрутив в голове все возможные последствия и исходы, решил всё‑таки идти ва — банк. Очень хотелось верить, что дракон при поддержке моего колдовства всё‑таки сможет одолеть троих противников сразу…
«То, что ты задумал, нелегко осуществить, но вполне возможно, хозяин! Это будет славная битва, и я буду рассказывать про неё своим птенцам! Я считаю, что нам нельзя отступать! Ждём, пока старый феникс сдохнет, и атакуем остальных!..»
«Да, я решил. Только действовать будем так…» — Ответил я дракону и стал объяснять свой план. Крылатый сообщник сначала немного поворчал, но потом всё же одобрил всё сказанное мною. Он‑то хотел сойтись по тупому, лоб в лоб, так чтобы сила решала, кто выйдет победителем…
Обсудив порядок действий, мы стали ждать. Феникс, тем временем, уже закончил вить своё гнездо, по мне, так как‑то уж больно быстро это произошло, и взгромоздился на него. Солнце встало над далёкими горами и освещало округу, окрашивая стволы деревьев и скалистые обрывы в невообразимые краски. Огненные птицы, озаряемые утренними лучами, выглядели ещё красочнее, смотрясь на фоне местами пожелтевшей листвы инородно и совершенно нереально, заставляя вспоминать, что вокруг — не старушка Земля, а сказочный мир, населённый всякими такими мифическими существами.
Затем, в какой‑то момент, гнездо вдруг вспыхнуло ярким пламенем. Предсмертный скорбный вопль птицы вонзился в уши, заставляя вжаться в землю. В нём, правда, не слышалось боли, ведь для фениксов огонь — родная стихия, как вода для рыб. Растворяясь вновь в когда‑то породившей её материи, старая птица лишь сожалела о том, что её путь в этом мире закончен, и что ей приходится прощаться с ним. Когда огонь погребального костра, так внезапно и неожиданно возникшего, так же резко исчез, птицы там уже не было, а на месте её гибели лежало яйцо.
