– Знаю, ты хотел сделать сюрприз, – продолжает она. – Теперь я знаю, кому ты звонил украдкой, но amor,[34] вылет через три недели, когда ты собирался мне сказать?
– Ана Лусиа, – начинаю я. – Ты все не так поняла.
– В каком смысле? – Она еще не теряет надежду, что я имею в виду какую-нибудь мелочь вроде отеля.
– Билеты. Они не для тебя. А для…
Она перебивает.
– А для другой? Для той парижанки?
Может, я не такой уж хороший актер, как думаю. Обожание на ее лице резко и всецело сменяется на подозрительность, и мне уже кажется, что она понимала это всегда. И сейчас я играю плохо, потому что хоть с языка и готово слететь благовидное объяснение, по лицу, наверное, все понятно. По ней тоже все это видно – красивое лицо Аны Лусии искривляется, она сначала как будто не может поверить, но потом верит.
– Hijo de la gran puta![35] Француженка? Ты все это время поддерживал с ней отношения, да? – вопит Ана Лусиа. – Вот зачем ты ездил во Францию?
– Все не так, – говорю я, поднимая руки.
Она распахивает дверь, выходящую на кампус.
– Именно так, – говорит она, выталкивая меня наружу. Я стою. Ана Лусиа швыряет в меня свечу. Она пролетает мимо и падает на подушечки, которые лежат у нее на ступеньках. – Ты все время тайком встречался с этой французской шлюхой! – Мимо меня пролетает еще одна свеча и падает в кусты.
– Ты сейчас пожар устроишь.
– Вот и хорошо! Сожгу всю память о тебе, culero![36] – И бросает еще одну свечу.
Дождь уже прекратился, и хотя дует сильный ветер, кажется, что поглазеть на нас собралась половина колледжа. Я пытаюсь отвести Ану Лусиу обратно в комнату, успокоить. Но ни то, ни другое мне не удается.
– Я ради тебя отменила поездку в Швейцарию! Родственники организовали вечеринку. А ты все это время бегал к этой французской шлюшке. На моей земле. Там, где живет моя семья! – Ана Лусиа стучит кулаком по своей обнаженной груди, словно претендует на владение не только Испанией, но и всей Латинской Америкой.
В меня летит очередная свеча. Я ловлю ее, и она взрывается, орошая мою руку стеклом и горячим воском. По коже от ожога идут волдыри. Я мельком задумываюсь о том, останется ли шрам. Наверное, нет.
Расцвет цивилизации Майя был более тысячи лет назад, но трудно представить, что в те времена даже самый главный храм охранялся с таким усердием, как курорт «Майя-дель-Соль» в наши дни.
– Номер? – спрашивают охранники у нас с Брудье, когда мы подходим к воротам в огромной высеченной из камня стене, которая, кажется, тянется на километр во всех направлениях.
