— Да, — ответил Герцог, — это ужасно. Минута становится вечностью. По-моему, я понял ваш план, Хайрэкс. Продолжайте.
— Комната постоянно освещалась слабым светом скрытых ламп, система труб, по которым подавался горячий воздух, поддерживала температуру 74 градуса по Фаренгейту. Пока Его превосходительство спал, его одежду подменяли более изношенной. Я приказал чуть-чуть увеличивать ее размеры: пусть Станислас думает, что он худеет и высыхает в заключении.
— Очень умно! — вскричал Герцог и вздрогнул. — Я думаю, будь у меня выбор, я бы выбрал испанский сапог, тиски для больших пальцев или дыбу. Продолжайте.
— Но, Ваша Светлость, ни о каком выборе не может быть и речи. Эффективность моего метода зависит от неведения испытуемого. Ваша Светлость, мой рассказ не кажется вам путаным?
— Я понял: мой племянник думал о вечности, хотя прошло всего несколько часов, — сказал Герцог.
— Именно, — ответил Хайрэкс. — Я разработал план, который представлю Вашей Светлости в письменном виде. Можно сделать так, что четыре минуты покажутся заключенному двумя днями. Я спешу заверить Вашу Светлость, что никто не посмел и пальцем дотронуться до вашего племянника Станисласа. Его стол был сервирован столь же обильно и изысканно, как и стол Вашей Светлости. Но осенние деликатесы ему давали весной, зимние — летом и наоборот. Иногда мои люди совершали неизбежные мелкие промахи, но для вашего племянника полчаса означали месяц жизни. Между завтраком и обедом Вашей Светлости для Станисласа проходил год.
— Ну что ж, — сказал Герцог, — это будет хорошим уроком наглому щенку. Устраивать заговор против своего бедного дяди, который в нем души не чает. Но… к делу. Что заставило Станисласа предать своих друзей? Они, конечно, мои враги, но он для меня еще хуже их.
— Но Его превосходительство не предавал своих друзей, Ваша Светлость, — заметил полковник Хайрэкс.
— Черт возьми, что вы хотите этим сказать? — проревел Герцог.
— Я хочу сказать, что он предал своих друзей несознательно.
— Да? Если вы посмели пичкать его вашими жуткими наркотиками… — угрожающе начал Герцог.
— Ни в коем случае, Ваша Светлость. Мои люди применяли наркотики в малых дозах первые три недели. Время, Время — этим я ошеломил Его превосходительство. Человек познает Время через созерцание меняющегося вокруг него мира. Люди и мода приходят и уходят. Как-то по моему приказу тюремщик, выходя из комнаты вашего племянника, якобы случайно уронил газету. Она была датирована годом, который наступит через пятнадцать лет. Я приказал напечатать эту газету в одном экземпляре и уничтожить набор. Там было много сообщений о людях и событиях, о которых Его превосходительство не имел ни малейшего представления.
