— Понятия не имею, — пожала я плечами, и быстро подобрала ноги под стул. Зойка протопала сначала в прихожую, потом обратно. Всунулась в свою торбу чуть ли не по пояс, стала там шуршать и тихо ругаться. Я с удовольствием за ней наблюдала. В присутствии Зои невозможно было грустить, сердиться, унывать, киснуть. Злиться и беситься — сколько угодно, а вот грустить — нет, никак не выходило, не стоило и пытаться.
— На, погляди, — она сунула мне планшет. — Накропала немножко.
— В фотках? — поинтересовалась я.
— Нет, в тапочках, — ехидно фыркнула бывшая родственница и настоящая подруга. — Конечно, в фотках.
— Ух ты, — восхитилась я. — Твое мастерство растет, радость моя.
— Ты думаешь? — с беспокойством отозвалась она, продолжая чем-то шуршать.
— Я убеждена, — с уверенностью сказала я. — Альбом — просто шедевр. Если бы у меня был ребенок, я бы такой альбом купила бы и не раздумывала ни минуты.
— Уже купили, — хмыкнула Зойка. — Я на ярмарку съездила.
— И как наторговала?
— Чистой прибыли осталось тридцать процентов, — отозвалась практичная подруга.
— Неплохо, — не очень уверенно похвалила я, не особо отчетливо понимая, сколько есть эти самые проценты — много, или мало.
— Ну, самый пристойный результат, — откликнулась Зойка.
— А что ты делаешь? — опомнилась я, поднимая голову от фотографий.
— Готовлю бризоли, — невозмутимо отозвалась Зоя. — А что? Тебя скрутил панкреатит железной рукой, и тебе нельзя даже самую малую бризольку?
— Нет у меня панкреатита, — я помотала головой, обозрела кухню, и поняла, что Зойка настроена серьезно. Два десятка яиц, полкило фарша, ведро майонеза…
— А сковородка есть? — деловито спросила она, взбалтывая яйцо в миске.
— Нижний ящик, — я решила смириться с неизбежным. — Выбирай.
— Аха, — она брякнула сковородку на плиту. — Ух ты, керамика?
— Вроде как, — пожала я плечами. — Еще не готовила на ней ни разу.
— Ну ты даешь, — возмутилась Зойка. — А зачем тогда покупала?
— Свекор подарил, — проворчала я, утыкаясь в планшет.
— Дядя Паша может, — согласилась Зоя. — Как он, остыл?
— Вроде бы, да, — не очень уверенно ответила я.
— А ты?
— Я точно остыла. До состояния айсберга.
— Не ври, — бодро пожурила меня подруга, и кухня на миг потонула в шипении, исходящем от сковороды. — Какой из тебя айсберг? В лучшем случае получится сосулька.
— Зоя, я не хочу об этом говорить… — Попыталась я остановить каток, надвигающийся на мою психику.
— Не говори, — с готовностью согласилась она. — Говорить буду я, ты, главное, слушай.
