Встав перед ее дверью, насквозь промокший от снега, я задумался, а звонить ли в дверь? Ну уж нет, она ни за что не откроет мне. Ого, а город вокруг меня закружился.
Я перешагнул ограду и прошел через высокие чугунные ворота к узкой дорожке между ее и соседним домом. Споткнувшись о мусорные баки, я пополз к пожарной лестнице. Я подпрыгнул, схватил и потянул вниз ржавую лестницу, подтянулся на перекладине. Руки несколько раз соскальзывали с влажного металла, но наконец я смог крепко ухватиться и добраться до окна ее спальни. В мозгу не осталось ни одной здравой мысли. Мне нужно было увидеть ее. Мир вокруг стал неконтролируемым и подхватил меня своим потоком.
Я постучал замерзшими влажными костяшками пальцев в ее окно. Внутри отодвинули занавеску, и она, такая чертовски красивая, посмотрела на меня. Тепло охватило тепло, когда я приложил ладонь к ледяному стеклу, пытаясь коснуться ее лица.
Занавеска вернулась на место, отрывая от меня мое спасение. Кожей, кровью, костями, душой — я ощутил единственную возможную истину: если это создание полюбит меня, если я смогу любить ее — жизнь моя не будет бессмысленной. В раю мне больше не быть. Однако мой рай стоял по ту сторону занавески.
— Грейс, пожалуйста! Здесь жутко холодно, — бессильно прислонившись лбом к стеклу, пробормотал я. — Грейс, клянусь, я буду звонить в твою дверь, пока не перебужу всех. Открой чертово окно!
Щелчок замка и скрип поднимаемого окна были лучшими звуками из всех, что я слышал. Ну, помимо пения Грейс или музыки, исходящей от ее пальцев во время ее игры.
Я ввалился внутрь, осмотрел комнату, чтобы убедиться, что она на самом деле одна. Все мое тело расслабилось, когда я понял, что никого нет. Затем мой взгляд сосредоточился на ней, и мне пришлось ловить чертов воздух.
Свет от уличных фонарей мягко падал на ее нежную кожу, превращая ее во что-то неземное, призрачное. Боже мой, ее, как никого другого, украшает это теплое мягкое сияние. Черные волосы рассыпаны по кремового цвета плечам и изысканные серебряные глаза напротив мерцают. Тело ее завернуто в свободную белую простынь, удерживаемую лишь руками, прижатыми к груди. Мне хотелось завладеть ею.
— Ты не одета, да? Это твоя простыня? — Услышав собственное придыхание, я сжал кулаки.
Она сильнее стянула простыню и отвела взгляд, устремив его в пол.
— Что. Тебе. Нужно?
Она произнесла лишь эти три слова, но одно лишь ее присутствие подавляло все мои чувства. Я отмечал в ней все: аромат полевых цветов, исходящее от ее тела тепло, ускорившееся дыхание и чистое желание, пронзившее ее тело — она обволакивала меня.
