— Это сущая правда, — сказала бабка Сажеттъ, — но послушайтесь словъ опытной женщины и не забывайте ихъ. Вѣдь когда ваши дѣти выростутъ и разстанутся съ вами, меня ужъ не будетъ на свѣтѣ и некому будетъ посовѣтоваться съ вами. Остерегайтесь ихъ оставлять все время вмѣстѣ, когда они начнутъ узнавать другъ друга. Уведите одного работать, а другого оставьте сторожить домъ. Когда одинъ удитъ рыбу, другой пусть охотится, когда одинъ пасетъ барановъ, другой пусть слѣдитъ за быками на выгонѣ; если одинъ пьетъ вино, другому дайте стаканъ воды и т. д. Не браните и не наказывайте ихъ въ одно время и не одѣвайте ихъ одинаково; одному надѣньте шляпу, а другому картузъ, и блузы сшейте имъ разнаго синяго цвѣта. Словомъ, всевозможными способами, не позволяйте имъ смѣшивать и пріучаться не обходиться другъ безъ друга. Боюсь, что мои слова вы впустите въ одно ухо, а выпустите въ другое, но если меня не послушаетесь, придется вамъ за это поплатиться.
Бабка Сажеттъ говорила умно, и ей повѣрили. Обѣщали послѣдовать ея совѣтамъ и отпустили ее, щедро одаривъ. И такъ какъ она строго наказала не кормить ихъ одной грудью, поспѣшили справиться о кормилицѣ, но не нашли въ мѣстечкѣ. Мать Барбо не разсчитывала на двойню и не приняла никакихъ мѣръ заранѣе, потому что всѣхъ прочихъ дѣтей она выкормила сама. Пришлось Отцу Барбо поѣхать отыскивать мамку въ окрестностяхъ, а пока дала имъ грудь.
Люди у насъ скоро не рѣшаются и долго торгуются, какъ бы богаты они ни были. Всѣ знали, что Барбо были не бѣдные, и притомъ жена не могла сама кормить, не истощаясь, такъ какъ была не первой молодости. Кормилицы запрашивали съ отца Барбо, какъ съ буржуа, не болѣе, не менѣе восемнадцати ливровъ[1]. Отецъ Барбо давалъ только 12 или 15 ливровъ, находя, что и это много для крестьянина. Напрасно онъ всюду обращался и торговался. Впрочемъ, спѣшить было не къ чему; ребята были еще слишкомъ малы и не утомляли мать; притомъ съ ними не было никакой возни, до того они росли здоровыми, спокойными и не крикунами. Оба спали въ одно время. Отецъ устроилъ имъ общую люльку, и когда они плакали оба, ихъ вмѣстѣ успокоивали и укачивали.
Наконецъ, отецъ Барбо сговорился съ кормилицей за 15 ливровъ, оставалось условиться о прибавкѣ на подарки, когда жена ему сказала: — Право, не знаю, хозяинъ, зачѣмъ мы будемъ тратить 180 или 200 ливровъ въ годъ, словно господа какіе; я еще не такъ стара и могу кормить сама. У меня молока хватитъ съ избыткомъ. Нашимъ мальчикамъ уже мѣсяцъ, а какіе они здоровые на видъ! Мерлодъ, которую вы хотите взять въ мамки, вдвое слабѣе меня, молоко у нея восемнадцатимѣсячное, а это не годится для такого крошки. Сажеттъ запретила ихъ кормить одной грудью, чтобы они не слишкомъ привыкали другъ къ другу, но вѣдь она тоже велѣла смотрѣть за ними одинаково, а то близняки не такъ долговѣчны, какъ другія дѣти. Пусть ужь лучше любятъ одинъ другого, а жертвовать ни однимъ я не согласна. И потомъ, котораго изъ нихъ мы отдадимъ къ мамкѣ? Признаюсь, мнѣ одинаково больно съ ними разстаться. Я всѣхъ дѣтей своихъ одинаково любила, но эти малютки самыя миленькія изъ всѣхъ, кого я няньчила, я все за нихъ боюсь. Пожалуйста, мужъ, не думайте больше о кормилицѣ; во всемъ остальномъ послушаемъ бабку Сажеттъ. Какъ могутъ грудныя дѣти такъ сильно привязаться, они еще не съумѣютъ своихъ ногъ отъ рукъ отличить, когда я ихъ отойму отъ груди.
