Ландри обѣщалъ постараться и уѣхалъ въ поле, онъ добросовѣстно трудился весь день и вернулся голодный, такъ какъ въ первый разъ онъ такъ работалъ. Небольшое утомленіе — лучшее средство отъ всякаго горя.
Но труднѣе обошлось съ бѣднымъ Сильвинэ въ Бессонніерѣ, такъ назывались домъ и помѣстье отца Барбо, построенные въ городѣ ла-Коссъ; это прозвище далось со дня рожденія обоихъ дѣтей, потому что вскорѣ одна служанка въ домѣ родила двойню близнятокъ, но онѣ не жили. Мужики большіе охотники до всякихъ вздорныхъ и смѣшныхъ прозвищей, поэтому домъ и землю назвали Бессонніеръ, и всюду, куда дѣти ни показывались, имъ кричали: вотъ близнецы изъ Бессонніеры[2].
Итакъ, въ Бессонніерѣ было очень тоскливо въ этотъ день. Когда Сильвинэ проснулся и не увидѣлъ рядомъ брата, онъ угадалъ правду, но не хотѣлъ вѣрить, что Ландри могъ уѣхать, не простившись, и сердился на него, не смотря на свое горе.
— Что я ему сдѣлалъ? — говорилъ онъ матери, — чѣмъ его разсердилъ? Я во всемъ его слушался; я удерживался отъ слезъ при васъ, милая матушка, хотя голова шла кругомъ. Онъ обѣщалъ не уходить, но подбодривъ меня и не позавтракавъ со мной въ Шеневьеръ, гдѣ мы привыкли бесѣдовать и играть. Я хотѣлъ самъ уложить его вещи и отдать ему мой ножикъ. Значитъ, вы все ему приготовили еще съ вечера и ничего мнѣ сказали; матушка, вы знали, что онъ уйдетъ, не простясь?
— Я послушалась твоего отца, — отвѣчала мать Барбо. Она всѣми силами старалась его утѣшить. Но онъ ничего не хотѣлъ слушать, пока не увидѣлъ ея слезъ; тогда онъ сталъ цѣловать ее и просить прощенія, обѣщалъ остаться съ ней и просилъ не грустить. Но только она ушла на скотный дворъ и въ прачешную, Сильвинэ побѣжалъ въ сторону ла-Пришъ, не соображая, куда онъ идетъ, повинуясь инстинкту, какъ голубь летитъ за своей голубкой.
Онъ бы дошелъ до ла-Пришъ, но встрѣтилъ по дорогѣ возвращающагося отца; тотъ взялъ его за руку и повелъ домой, съ словами:
— Мы пойдемъ сегодня вечеромъ къ брату, а теперь онъ работаетъ, не надо ему мѣшать. Это не понравится его хозяину. Вспомни, твоя мать дома одна, ты долженъ ее успокоить.
V.
Вернувшись домой, Сильвинэ прицѣпился къ юбкѣ своей матери и не отходилъ отъ нея ни на шагъ, говоря съ ней о Ландри и думая о немъ все время. Онъ посѣтилъ всѣ мѣстечки и закоулки, гдѣ они бродили вмѣстѣ. Вечеромъ отецъ повелъ его въ ла-Пришъ. Сильвинэ не могъ ничего въ ротъ взять, такъ онъ торопился поцѣловать своего близнеца. Онъ ждалъ, что Ландри пойдетъ къ нему на встрѣчу и жадно вглядывался въ даль, думая, что вотъ-вотъ онъ его увидитъ. Но Ландри не двинулся, не смотря на все свое желаніе. Онъ опасался насмѣшекъ молодежи надъ ихъ дружбой, которую считали даже болѣзненной. Когда Сильвинэ пришелъ, онъ засталъ Ландри за столомъ; онъ ѣлъ и пилъ такъ весело, будто всю жизнь провелъ съ семьей Кайлло. Однако, сердце Ландри сильно забилось при видѣ брата; онъ бы уронилъ и столъ, и скамью, чтобы броситься къ нему, если бы во время не удержался. Но хозяева наблюдали за нимъ съ любопытствомъ, забавляясь надъ ихъ привязанностью другъ къ другу, которую школьный учитель называлъ «феноменомъ природы», и Ландри притворился равнодушнымъ.
