Он говорил спокойно, почти небрежно, но его щеки обтянулись, выставив широкие скулы и квадратный подбородок, а расширившиеся глаза смотрели жестко и твердо.
Люций встал. Он сегодня совершил слишком длинную прогулку по городу, а у него много работы. Пусть Адриан присылает ему свои письма. Он сделает все, что нужно, а за деньгами отправит своего казначея. Сам он, вероятно, в недалеком будущем получит золото из Рима и тогда закончит расчеты.
Вернувшись домой, Люций прошел в таблинум и занялся делами. Он просмотрел полученные утром из Рима письма, потом выслушал дневной доклад о состоянии находившихся в его распоряжении отрядов и сводку донесений из разных городов и областей о внутренних и военных делах.
Постоянные войны, неурядицы, враждебные действия эвксинских государств друг против друга делали их слабыми. Каждое из них в отдельности могло быть легко подчинено влиянию Рима, но Люций предполагал произвести операцию более крупную и решительную: войти в соглашение с отдельными греческими городами, оказать им поддержку против диких кочевых племен и затем, создав один общий союз, основать базу для действий против Понта[46], — может быть, даже вовлечь этот союз в вооруженную борьбу с ним.
В дальнейшем, в случае удачи, можно было бы, переделив области, образовать несколько враждебных друг другу царств, — они, естественно, оказались бы сначала под могущественным влиянием Рима, а потом могли бы быть подчинены управлению проконсула. Помимо огромных территориальных приобретений, это раз навсегда разрушило бы возможность каких бы то ни было восстаний в Греции и враждебных выступлений племен и народов, граничащих с северо-восточными провинциями.
Этот давно взлелеянный план заставлял Люция искать расположения и дружбы местных правительств. Он пользовался для этого и установленными личными связями, и комбинированием политических настроений, и золотом, на которое привык не скупиться.
Но, прежде всего, для решительных действий против Понта нужно увеличить флот и получить в свое распоряжение более сильное войско. В этом направлении он действовал в римском сенате через многочисленных друзей, пропагандировавших его идею. Но из-за начинавшей обостряться политической борьбы и войны, требовавшей большого напряжения сил. Сенат отказывал Люцию в подкреплении.
Сообщения из Рима опять так раздражили и взволновали Люция, что он встал, начал ходить и, покусывая массивный патрицианский перстень на указательном пальце, размышлял точными, закругленными выражениями, как будто диктовал речь.
