Случалось это много раз, пока, наконец, Дарий не оказался в затруднительном положении. Скифские цари заметили это и отправили к нему глашатая с подарками, состоявшими из птицы, мыши, лягушки и пяти стрел. Персы спросили посланца о значении подарков, но тот ответил, что ему приказано только вручить дары и немедленно возвратиться; при этом он предлагал самим персам, если они догадливы, уяснить себе значение полученных в дар предметов...
Как опытный рассказчик, Гнур замолкал, предоставляя слушателям самим разрешить смысл странных даров, посланных Дарию. С деланным вниманием, прищуривая маленькие свинцовые, окруженные мелкими морщинками глаза, он рассматривал освещенную красным светом костра чисто выскобленную шкуру, поправлял тонкие угольки горевшего хвороста, здоровался с кем-нибудь из подходивших старых воинов.
Слушатели вслух высказывали свои предположения. Наконец, Гнур останавливал их и, когда опять наступала тишина, продолжал:
— Персы начали совещаться. По мнению Дария, скифы отдавались ему сами с землей и водой; заключал он так на том основании, что мышь водится в земле и питается тем же плодом земным, что и человек, лягушка живет в воде, птица быстротой своей походит на коня, под видом же стрел скифы передают ему свою военную храбрость.
Так толковал Дарий; но ему противоречило объяснение Гобрии, одного из семи его знаменитых советников. Смысл даров он толковал так:
«Если вы, персы, не улетите, как птицы, в небеса, или, подобно мышам, не скроетесь в землю, или, подобно лягушкам, не ускачете в озера, то не вернетесь назад и падете под ударом стрел». Так угадывали персы смысл даров.
Между тем, по отправлении подарков персам, оставшиеся в своей земле скифы, пешие и конные, выстроились против Дария для боя; вдруг через ряды их проскочил заяц; все скифы заметили его и бросились за ним в погоню.
Когда в стане скифов раздались шум и крики, Дарий спросил о причине такой тревоги среди неприятелей и услышав, что они гонятся за зайцем, сказал приближенным:
«Люди эти смотрят на нас с большим пренебрежением, и теперь для меня очевидно, что Гобрия верно истолковал смысл их подарков. Положение дела представляется мне таким же, как и ему, а потому следует хорошо подумать, каким бы образом обеспечить наше возвращение».
«Бедность этого народа, — отвечал Гобрия, — была мне известна достаточно еще раньше по слухам; теперь на месте я убеждаюсь в этом вполне, видя, как они издеваются над нами. Полагаю, что нам следует поступить так: когда наступит ночь, зажечь по обыкновению огни и обмануть тех из наших воинов, которые заболели или ранены и малоспособны к перенесению лишений; затем надо привязать всех ослов и уходить назад, пока скифы не пришли еще на Истр с целью разрушить мост — наш единственный путь отступления».
