. Увидев лежащего на простой мужичьей телеге истекающего кровью боярина, она было заголосила, но потом узнала в одном из всадников Яна - и застыла, словно громом поражённая.
Она оказалась старшей дочерью Романа Мстиславича и звали её Еленой. Уж как это стало ясно - Ян не помнил: кто- то из приятелей не пожалел времени, выспросил.
Но в тот день было не до того: старший сын боярина Романа, оставленный им дома как защита матери и меньших братьев-сестёр, ринулся прямо на дворе свершить месть над обидчиками отца. Уверенные в своей победе, княжеские дружинники схватили и боярича Добрыню, и тех дворовых людей, что бросились отбивать господина, и в день, когда зажгли Рязань, он находился в числе заложников...
Кара, Наложенная Великим князем на город, поразила многих. Даже кое-кто из своих шептал в кулаки, что не по чину крут князь Всеволод. Но он приказал - и его не посмели ослушаться.
Жители покинули город, забрав только то, что могли унести с собой. А потом опустевшая Рязань была зажжена. Все бояре, их семьи, как семьи лучших мужей города, были взяты в полон - они, как и многие другие горожане, должны были покинуть родину и отправиться в изгнание во Владимир, Суздаль и другие города. Сам владыка Арсений, что сперва уговорил открыть перед князем ворота и впустить его полки в город, а потом смиренно умолявший князя Всеволода о снисхождении, вместе со своим двором тоже становился пленником.
Не тронули только простой люд - тех, кто сейчас суетился, спасая свои дома от огня и отступал перед его стеной. Потом их судьба - остаться на пепелище. Едва ли не пятая часть от числа всех рязанцев - без кола и двора. Но это никого не волновало.
С неслышным отсюда грохотом рухнула островерхая крыша терема, где совсем недавно жил Ярослав. Очнувшись от своих дум, Ян обратил взгляд на сутулую спину своего князя.
Гнев ещё владел Ярославом, но месть свершилась. От мятежной Рязани не осталось камня на камне, и он мог бы смягчиться, зная, что его недоброхоты получили по заслугам.
Подобно всем нервным натурам, остро переживающим неудачи, Ярослав не знал меры в мести и сгоряча мог хватить лишку, но потом всегда остывал. Гордыня и осознание княжьего достоинства мешали ему в открытую идти на перемирие с недавним противником, заставляя начинать сближение исподтишка. В такие минуты его милости и стоило искать - тогда остывающий после очередной вспышки гнева Ярослав был готов сделать доброе дело.
