Вообще, и внешне, и своими повадками, бюреры напоминали гномов из сказок — такие-же низкорослые, обитали, как уже говорилось, в основном, в подземельях. Только, если основным занятием гномов была добыча золота, то эти таскали в свое гнездо все что угодно. В их поселениях находили и кучи полуистлевшего тряпья, и всевозможные предметы домашнего обихода, добытые в брошенных селениях, и части электронных блоков и приборов из разоренных подземных лабораторий и заводов, и многое — многое другое. У бюреров даже существовал какой то свой религиозный культ. Уж что или — кто был объектом их поклонения — неизвестно, но в зачищенных подземельях, в местах бывших поселений, находили что-то типа алтарей, сооруженных все из того же разнообразного хлама.
Бюреры часто одевались в найденные по бывшим селениям лохмотья. Любое пальто или другая одежда нормального человека выглядела на монстре как длиннополый плащ и шлейфом тащилось за ним при ходьбе. Лица у этих псевдогномов были обезображены грубыми шрамами, неестественно маленькие глаза всегда светились красным светом.
Не успели диггеры Тетерева пройти и десятка метров по залу, как со всем сторон в них полетели деревянные ящики, металлические бочки, обломки кирпичей, куски арматуры. В противоположном конце подземного хранилища, то тут, то там, замелькали пары светящихся красными искрами глаза.
— Бюреры! — проорал Тетерев, хотя это и так всем понятно стало. — Стропа, Мамай, свет!
Григорий, один за другим, выхватил из-за пояса два фальшфейера и, активировав их, забросил в левую часть помещения. Вскоре в той стороне разгорелись два ярких огня, дававшие достаточно света, что бы вести прицельный огонь по мечущимся между опорных колонн монстрам. Таким же образом Мамай осветил правую часть зала.
— Я едва успел пустить пару струй из огнемета, как в голове моей — мне так показалось, взорвалась граната.
Стропа какое-то время смотрел в пол, даже слегка усмехнулся чему-то из своих воспоминаний.
— Скорее всего, одна из этих тварей запулила мне в "тыкву" чем-то тяжелым, они ведь, падлы, мастаки в этом деле. Очнулся в кромешной темноте и полной тишине. Ни огня, ни боя — ничего. Руки, ноги, все остальное, вроде бы, цело. Только голова даже с "будуна" так никогда не болела, да и лоб, похоже, разбит был — вся левая сторона лица в крови была. Кровь успела свернуться и даже подсохнуть, превратившись в корку, так что пролежал я без сознания, похоже, достаточно долго. Полежав еще какое-то время, прислушиваясь к малейшему шороху, я приготовил пистолет и зажег фальшфейер. Через какое-то мгновение я понял, что в зале, кроме меня, никого нет. Из живых. Тетерев и Мороз лежали неподалеку, но убили их не бюреры — они были расстреляны, а я что-то не помню, что б у этих тварей были автоматы и они умели ими пользоваться. Сливы и Мамая нигде не было видно, хотя их снаряга и оружие лежали тут же. Подобрав автомат Сливы, я осторожно прошелся по всему хранилищу. В противоположном конце я обнаружил тела четырех бюреров. Те вообще были как решето — покрошили их знатно…. И, наконец — троих военных. Тоже мертвых, естественно. Судя по шевронам на комбезах — из Южного сектора. Один из них прошит очередью — не спас даже их хваленый "Скат 10М". Двое других — без огнестрелов, но у одного кровь сочилась и из носа, и из ушей, и, даже, из глаз, а другой был как новенький — ни тебе ранений, ничего такого, от чего можно "ласты склеить", как будто поспать прилег. Я даже артерию на шее пощупал, но — мертвее не бывает. Единственно что…. в общем — на груди броник с комбезом были…. надрезаны, что ли, грудная клетка оголена немного. А вот тут, — Стропа ткнул себя пальцем в грудь, — чуть выше солнечного сплетения, была маленькая ранка. Вот я и подумал, что может его ножом кто…. Хотя — слишком уж тонкая рана для ножа….Их оружие и снаряжение то же было не тронуто. Рядом валялись еще два вещмешка и две М16, но тех, кому это все принадлежало — нигде не было.
