Однажды отец Гавриил взял меня с собой в Тбилиси. Около храма Святой Троицы он стал попрошайничать. Люди давали ему деньги, а он отдавал их мне. Среди этих людей оказались и мои знакомые. По их удивлённым лицам мне нетрудно было догадаться, что они обо мне думают, но это меня не смущало, потому что рядом со мной был отец Гавриил.
Часто я видела его очень серьёзным, в основном в Тбилиси, в церкви, им построенной, где он запирался во время поста и никого не впускал. (Хотя и там ему не давали покоя, всё шли и шли к нему, а он никому не мог отказать и принимал всех в своей келье.) Отец Гавриил здесь всегда был задумчивым и сосредоточенным. Никогда не шутил и не юродствовал, обсуждал с нами серьёзные духовные вопросы. Здесь он и выглядел по-другому: белая прозрачная кожа, спокойный взгляд. «Я осознал свою немощь», — часто повторял он. Эти слова звучали очень искренне — он говорил это от чистого сердца. Рядом с ним я теряла чувство времени и не могла понять, часы или минуты длилась наша беседа.
Шло время, и я всё больше понимала, что слова и поступки старца, какими бы странными они ни казались, отражали его глубокую веру и большую любовь к ближнему. Всю жизнь он посвятил исполнению двух заповедей: любви к Богу и любви к ближнему. Каждого «униженного и оскорблённого», приходящего к нему, старец не оставлял без утешения, его гнев никогда не вызывал отчаяния, но пробуждал от душевного холода и равнодушия. По ночам мы часто слышали его голос, иногда он кричал, или ссорился с кем‑то, или вёл с кем‑то диалог, но мы точно знали, что в келье он был один. Это его общение с невидимыми силами порой страшило меня.
Я никогда не сомневалась, что у отца Гавриила было особое восприятие мира. Можно привести очень много примеров, подтверждающих это. Однажды в день преподобного Шио Мгвимского в монастырь пришло много народу. После литургии во время трапезы он неожиданно обратился к одному человеку и спросил, не совершал ли тот некоего тяжкого греха. Тот, поражённый, смиренно признался, что совершал. Все почувствовали неловкость положения, но отец Гавриил с удивительным тактом сгладил эту неловкость. Когда я думала о происшедшем, то удивлялась и тому, как старец увидел грех в этом человеке, и тому, как сам человек смог публично признать свой грех. Сейчас этот человек — священник.
Как‑то к отцу Гавриилу пришла одна молодая женщина. Увидев её, он начал рыдать. Оказалось, старец духом провидел, что на долю этой женщины выпало два тяжелейших испытания.
