– Откуда она узнала? – тихо спросила Миа.
– Без понятия.
Улыбка сползла с моего лица. Леди Тайна и вся школа могли обсуждать мою сексуальную жизнь сколько им угодно. Но история в Беркли была тайной, о которой не знала даже мама. Кроме тех четырех девочек, которые окунули меня в унитаз, об этом знали только Миа и Лотти.
И... Генри.
Когда я медленно подняла глаза, зазвонил его телефон.
Во сне я бежала по академии Джабс, и все смотрели на меня, хихикали и шептались. За мной по лестнице на грациозном гнедом коне изящной рысью скакала Эмили и кричала:
– Нужно быть снисходительными к бедной Лив! Мы не можем ничего поделать, если Генри не хочет с ней спать.
К счастью, в этот момент я заметила зеленую дверь в стене коридора и поняла, что мне это только снится.
– Она просто физически и психически недостаточно развита, – сказала Эмили, и я разозлилась, что у нее хватает наглости оскорблять меня в моем собственном сне.
Значило ли это, что все эти гадости говорило мне мое подсознание? Я ни в коем случае не собиралась позволять унижать меня.
Взмахом руки я заставила коня исчезнуть, и Эмили растянулась на каменном полу.
– Ай! – с негодованием воскликнула она.
– Лив! Ты с ума сошла? – Флоренс помогла своей подруге встать на ноги. – Она же могла покалечиться.
– Мой сон – мои правила, – заявила я и взялась за ручку двери. – И то, что люди обо мне думают, может отправляться прямиком на Куонисбергли.
Я щелкнула пальцами, и Эмили, Флоренс и все остальные превратились в пузырьки. Они плыли над лестницей, где, наконец, взрывались с тихим хлопком. Удовлетворенная, я скользнула через зеленую дверь в коридор.
– Протокол безопасности «Мистер Ву три» активирован, – прошептала я.
Если меня никто не слышал, я разговаривала с дверью так, словно была на космическом корабле «Энтерпрайз». За последние недели она каким-то непостижимым образом немного изменилась без моего участия. Раньше она выглядела как простая дверь уютного коттеджа в Котсуолде, выкрашенная ярко-зеленой краской, сейчас же ее дополнили две большие колонны справа и слева, и появилась еще одна фрамуга. Дверь по-прежнему оставалась зеленой, но не такой темной, как раньше, а цвета свежей мяты, и подходила, скорее, к таинственной викторианской вилле, чем к коттеджу за городом.
Моя дверь стала выглядеть по-другому, потому что изменилась я сама. То же самое происходило с другими дверями в этом лабиринте. Некоторые просто поменяли цвет, с других слезла краска, а еще несколько полностью изменили форму и размер. Я подозревала, что трансформация дверей как-то зависела от душевного состояния их владельцев. Это мешало наблюдать за ними, потому что двери, к тому же, еще и постоянно менялись местами.
