Миссис Спенсер удивленно вскинула бровь.
– Ну, насколько я знаю, моя внучка была вынуждена уступить вашей няне комнаты в мансарде – там, видит Бог, более чем достаточно места.
Ну вот, опять.
– Мама! Мы уже столько раз это обсуждали. Нельзя ли поговорить о чем-то другом?
Эрнест уже не выглядел счастливым. И мама вцепилась в скатерть, словно боялась выпрыгнуть из-за стола и сбежать.
– Очень хорошо, сменим тему. Ты должен прийти и поменять батарею в моей пожарной сигнализации, Эрнест, – заявила миссис Спенсер-старшая. – У Чарльза сегодня посреди ночи сработала пожарная тревога, потому что батарея села. – Хорошо. Значит, он еще жив! – У меня случится сердечный приступ, если такое произойдет в моем доме.
Она демонстративно схватилась за свой охристый джемпер в том месте, где мог бы находиться кардиостимулятор, имей она в самом деле слабое сердце. Чего и в помине не было. Она была здорова, как бык.
– Вот, пожалуйста. – Лотти поставила перед ней чашку чая. – Эрл Грей с долькой лимона.
– Спасибо, мисс... э-э...
– Вастльхубер.
– Вастл-вистл, – повторила миссис Спенсер.
– Ах, можете называть меня просто Лотти, – сказала наша няня.
Миссис Спенсер уставилась на нее в ужасе.
– Это невозможно, – решительно сказала она и начала рыться в сумочке. Возможно, искала нашатырь.
– Как достала нас уже ВВЖ, – пропела Миа по-немецки себе под нос.
Никто из Спенсеров немецкого не знал, поэтому мы использовали его в качестве секретного языка. В исключительных случаях, конечно.
ВВЖ опустила в чай кусочек подсластителя из своей личной упаковки и размешала.
– Собственно, я здесь... Как вы знаете, каждый год в январе я устраиваю маленькую чайную вечеринку на Крещение.
– Маленькую – это хорошо, – пробормотал Грейсон, но его слова заглушил возглас Флоренс: «Я люблю, люблю, люблю твои крещенские чаепития, бабуля!» – как будто речь шла о самом веселом мероприятии всех времен.
Миссис Спенсер слабо улыбнулась.
– Ну, я надеялась, что мне не придется этого делать, но мои друзья спрашивают, а здесь, видимо, никто не хочет взяться за ум… – В этом месте она откашлялась и печально посмотрела на Эрнеста. – Мне не остается ничего другого, как распространить мое приглашение и на твое окружение, сынок.
Так как никто не отреагировал – мы с Миа промолчали, потому что не знали, что имеется в виду под «окружением», и раздумывали, не является ли это чем-то оскорбительным, – она со вздохом продолжила:
– Это значит, что я… – Она снова откашлялась и на этот раз посмотрела на маму. – Что я была бы очень рада приветствовать у себя в гостях тебя, дорогая Энн, и обеих твоих дочерей.
