— Мы можем пройти внутрь? Мне необходимо осмотреть место преступления.
— Да вы, кажется, уже и так прошли, — проворчал я, но сделал приглашающий жест рукой. — Пожалуйста.
За прошедшее с обыска время я успел навести в комнате относительный порядок, чем расстроил сержанта.
— Лучше бы вы оставили все как есть, сэр, — вздохнул он. — Вы не откажете показать, как это выглядело в тот вечер?
Я не отказал. Под карандашом Брэмли, неуклюже зажатом в по-медвежьи большой ладони, проступали очертания окружавшего нас интерьера. Наводящие вопросы сержанта заставляли вспоминать самые мелкие детали, и с удивлением я наблюдал, как тому удается восстановить картину того вечера. Оторвавшись от карандашного наброска в полицейском блокноте, я посмотрел на самого Брэмли. Если вглядеться внимательнее, можно было увидеть, что для Медведя он отличался не самым крупным сложением. Он был тонок и жилист и невысокого роста, как я сам, как мря мать, как леди Эйзенхарт и как, должно быть, их сестра, которую я никогда не встречал. Он казался мощнее из-за Артура-Медведя, оставившего на нем свою метку, но на самом деле был угловат и несклепист, как все подростки. Руки, которые он не знал, куда деть, были по-медвежьи грубыми, но в то же время обладали длинными чуткими пальцами. Если бы его жизнь сложилась иначе, Шон мог бы стать, если не музыкантом, то отличным художником. Более чем отличным, признал я, глядя на его рисунки в блокноте. Но вместо этого он стал вором, а затем полицейским.
Цветом кожи и волосами он пошел в своего отца, но глаза у него были голубыми, точь-в-точь как у леди Эйзенхарт — и как те, что остались в моих воспоминаниях.
— Сэр? — сержант перехватил мой внимательный взгляд.
Я помнил, что обещал Виктору поговорить с Шоном, но не знал, что сказать. С чего можно начать разговор с восемнадцатилетним кузеном, о чьем существовании узнал практически накануне? О чем вообще разговаривают с восемнадцатилетними?
Я попробовал вспомнить себя в этом возрасте. В восемнадцать лет я служил помощником хирурга в десятом пехотном полку, расположенном в джунглях Такшаила, и интересовали меня три вещи: когда закончится сезон дождей, почему опаздывает подкрепление и как дотянуть запасы морфия до его прибытия. Не самые подходящие темы для обсуждения.
— Как вы попали в Гетценбург? — признав свое поражение, я решил спросить прямо.
Брэмли отвернулся — вроде как для того, чтобы осмотреть кухонную нишу, — но и со спины было видно, как напряглись его плечи.
