Эйзенхарт был не прав. То самое знаменитое чутье, талант к медицине, был не Даром, уникальным для каждого человека, а склонностью (или Инклинацией, как называют ее ученые), свойственной всем родившимся под звездой Змея. И все же в его словах был резон.
— Это только мои догадки, — предупредил я его. — Ничего официального.
— Разумеется. Начнем со времени смерти?
Я достал из кармана записную книжку.
— Процессы мацерации только начались: на ладонях уже появилась характерная окраска, но разбухание еще не слишком заметно. Температура воды сейчас должна быть около десяти, максимум двенадцати градусов. Исходя из этого я полагаю, что он пробыл в воде не менее восьми, но не более десяти часов. Я бы сказал, что убили его между десятью часами вечера среды и полуночью.
Эйзенхарт кивнул:
— Совпадает с мнением нашего патолога. Как он умер?
Я с сомнением посмотрел на Эйзенхарта.
— Если вы не заметили, ему отпилили голову.
— Это я знаю, но как? Он был здоровым мужчиной, он стал бы сопротивляться — но следов борьбы не обнаружено. Его не могли обезглавить посмертно?
— Нет. Это исключено.
Виктор вновь кивнул, сверяясь с записями.
— Тогда остается только одна возможность: его накачали чем-то. Наркотиком или снотворным, в результате чего он не смог оказать сопротивление. Но вот загвоздка. Петерс не обнаружил присутствия наркотических веществ ни в крови, ни в пробе содержимого желудка. Кроме того, на теле не было следов от иньекции.
— Это так. Конечно, след от укола мог быть поврежден, когда тело вытаскивали из воды багором, но я в этом сомневаюсь.
— Значит, препарат попал в организм ингаляционным путем или с едой?
— С едой — или, скорее, с питьем. При осмотре я обнаружил, что слизистая оболочка пищевода раздражена.
— Но Петерс и там ничего не обнаружил. Он высказал предположение, что причиной раздражения был алкоголь.
— Погибший много пил? — поинтересовался я. В медицинских записях не было ничего, что указывало на злоупотребление алкоголем.
— Немало. В определенных кругах он был известен… своим образом жизни.
Эйзенхарт внимательно посмотрел на меня.
— Ладно, доктор, колитесь. Я вижу, что у вас есть своя версия.
— Хлороформ.
— Вы можете это доказать?
— Уже. Содержимое желудка указывает на то, что барон умер примерно спустя час-два после последнего приема пищи. Хлороформ быстро выводится из организма, и его концентрация в крови или на слизистых могла к тому времени уже быть слишком низкой, чтобы его обнаружить; вероятно, вот почему ваш специалист ничего не нашел. Но вот анализ жировых тканей печени показал совсем другие результаты. Понятия не имею, почему ваш патолог его не провел.
