Еще вылавливали последних боевиков в окрестностях Свеаборга, еще звучали последние выстрелы провалившегося мятежа в Кронштадте, а в Ревеле уже начался судебный процесс над участниками мятежа на броненосном крейсере «Память Азова». В конце июля власти закончили следствие по делу о восстании на крейсере «Память Азова», и 30 июля начался суд особой комиссии, под председательством командира броненосца «Слава», капитана 1–го ранга Русина. Членами суда были командир крейсера «Богатырь» Гире и несколько офицеров с других кораблей.
Из воспоминаний Н. Крыжановского: «1 августа начался суд особой комиссии в старом губернаторском доме на Вышгороде, в старой части Ревеля. Рядом с этим домом была небольшая военная тюрьма. Губернатор в этом доме не жил. Заседания суда, продолжавшиеся до поздней ночи, охранялись пехотным караулом и прилегающие улицы — конными казачьими разъездами. Как главному свидетелю, мне пришлось присутствовать на всех заседаниях и по окончании их, поздно ночью, возвращаться в порт на катер и на корабль.
Состав суда особой комиссии был назначен из офицеров гардемаринского отряда судов и заседал ежедневно в гардемаринском доме с 1 по 4 августа. Суду было предано 95 человек по обвинению в вооруженном восстании. Самая тяжкая статья военно–уголовного кодекса гласит приблизительно следующее: (цитирую по памяти) „вооруженное восстание в числе 8 и более человек, поставившее своей целью ниспровержение государственного строя или порядка престолонаследия, карается смертной казнью через повешение“. На следствии и суде мало кто из подсудимых держал себя твердо. Врали, оправдывались, сбивались и противоречили, обвиняли во всем убитых. Но несколько человек было твердых, выдержавших марку до конца. Было совершенно изумительно смотреть на „вольного“ Коптюха. Тощий, тщедушный, бледный, он выглядел ребенком среди дородных матросов с шеями, на которых „дугу гнуть можно“. Коптюх был вытащен из воды и наскоро одет: полосатая матросская тельняшка и клеенчатые брюки дождевого платья. Так он просидел весь суд. Вот этот слабый с виду человек брал на себя все преступления: он стрелял, он убивал всех офицеров. На самом деле он просидел арестованным, в ванне, весь бунт.
Во время суда арестованные, кроме трех штатских „гостей“, содержались вместе. В маленьком зале заседания 95 подсудимых сидели внушительной толпой против суда. Пехотных часовых было мало, и по тесноте они стояли вплотную к подсудимым, сидящим на скамейках. И вот начался заговор подсудимых: бросится на суд, на стражу, вырвать ружья, перебить всех и бежать. Однако один ученик, арестованный по ошибке, услыхал такой разговор и сообщил по начальству. Караул усилили.
