Иннокентий встал с пассажирского сидения. Ему до друга ехать еще две станции.
«Нужно успеть!»
* * *
«Предание себя в волю Божию, а не искание своей воли предохранит вас от многих искушений, каковые иногда бывают, если кто непременно хочет, чтобы исполнилось по его воле…»[1]
Вспомнил Анисим слова из давно прочитанной книги. И начал молиться:
«Ангеле Божий, хранителю мой святый, на соблюдение мне от Бога с небес данный! Прилежно молю тя: ты мя днесь просвети, и от всякаго зла сохрани, ко всякому деянию настави, и на путь спасения направи. Аминь».
«Завтра будет еще один день перед поездкой. Нужно смирить себя».
Он встал на колени и начал класть поклоны перед иконой «Споручница грешных».
В дверь троекратно постучали и произнесли молитву.
– Аминь, – ответил Анисим и поднялся.
В келью вошел отец Гермоген, насельник того монастыря к которому был прикреплен Анисим.
– Добрый вечер, Анисим, – сказал он и остановился в ожидании.
– Добрый вечер, владыко.
– Я пришел поговорить о твоем решении. Меня мучают разные мысли по поводу твоего скорого отъезда в город. Я не могу понять, почему ты согласился. Это поручение мог выполнить любой другой монах, но если отшельник покидает свое место, думаю, в этом есть какая-то причина? Не считаешь ли ты это искушением, честной отец?
– Владыко. Я принял это решение не сразу, и оно мне далось нелегко, я горячо молился и спрашивал себя. Я принял это решение и считаю его верным.
– Может что-то с твоей семьей?
– С ними все в порядке.
– Слава Богу! Не ведаю, что могло тогда повлиять на тебя. Надеюсь, что ты поступаешь правильно.
– Владыко. Я выполню ваше поручение и вернусь.
– Дай Бог! Но знай, у меня есть предчувствие, что твой отъезд очень круто изменит что-то в твоем мировоззрении. Побудь в миру и пойми к чему лежит твоя душа.
– Я монах. Это мое призвание.
– Дай Бог. Ну не буду тебе докучать. Доброй ночи.
– Доброй ночи, владыко.
Отец Гермоген покинул келью Анисима. Анисим остался стоять в раздумье.
* * *
Иннокентий добрался до друга, попросил его помочь. Тот с улыбкой согласился. «Любовь! Это не хухры мухры!».
Пролетая над городом на маленьком самолете, Иннокентий вдруг подумал, что что-то другое возникает в нем, словно он спешит к своей судьбе.
«Конечно, ведь у меня чувства к Гликерии…»
Думал он. А самолет летел и через полчаса зашел на посадку. Он успевал. Он успевал. Успевал…
* * *
Было очень поздно. Люда и Тамара Андреевна сидели за столом в ресторане и пили кофе. Люда смотрела по сторонам.
