Духовный сын отца Паисия, который был военным, офицером, узнал, что появилось какое-то новое лекарство, которое восполняет железо в крови. Он взял это лекарство и поехал на Святую Гору, к старцу. «Отец Паисий, — говорит он ему, — это лекарство с железом, оно не вредит. Оно самое современное». — «Что ты говоришь, мой хороший, куда мне принимать железо? У меня заржавеет все внутри!» Несмотря на то что он терял столько крови, он не взял лекарства, поднимающего гемоглобин. Так он предавал себя в руки Божии, а не человеческие. Ему было семьдесят лет. Он всегда говорил о своем возрасте: «Семьдесят лет и множае их труд и болезнь». До семидесяти лет хорошо. А после уже хлопотливо ». Ровно в семьдесят лет он преставился. Как будто говорил это о себе…
Старец говорил: «В вопросах веры и в вопросах, касающихся Родины, будьте непоколебимыми и строгими. Здесь торговаться неуместно». Новоначальным в духовной жизни он советовал читать жития святых, то есть Синаксарий.
Как‑то старец подарил мне большую частицу мощей святого Арсения. Он подарил мне еще и маленькую, сделал сверлом отверстие в иконке Богородицы, поместил туда частицу святых мощей и сверху залепил чистым пчелиным воском. «Это, — сказал он, — возьми к себе в машину». Как‑то я попал на машине в аварию, врезался куда-то, а когда пришел в себя и открыл дверцу, увидел у ног иконку с частицей святых мощей. Я поднял иконку, поцеловал и сказал:« Слава Тебе, Боже», — и поблагодарил святого Арсения за то, что спас меня и я никак не пострадал. Машину я поменял. Она разбилась.
В другой раз мне была дана великая милость Божия, самая великая милость в моей жизни. Когда старец переехал в свою последнюю келлию на Афоне из скита Честного Креста в Панагуду, ему понадобилось окно. То, которое выходит на архондарик под открытым небом, выкрашенное в красный цвет. Он сказал мне: «Сними мерку, и посмотрим, как его сделаем». Я измерил и предложил: «Не беспокойтесь, я его сделаю сам. Найду возможность и пришлю его вам». Действительно, было изготовлено железное окно, я прикрепил его к решетчатому багажнику своей машины и привез на Святую Гору. В тот день шел сильный дождь. Нешуточный. Тогда на Святой Горе был только один старый автобус с решетчатым багажником. Вначале водитель не брал окно, но мне удалось его уговорить. Мы приехали в Карею, я погрузил его себе на спину и под дождем спустился к старцу, шагая по грязи. Я промок от дождя и пота. Дохожу до каливы и зову: «Геронда!» Выходит старец: «Господи, помилуй! Что же ты такое делаешь? Заходи скорее. Поставь окно там, сбоку». Я не понимал: вошел я в его келлию или в рай? Так я радовался тому, что наконец‑то добрался. Эту радость, это ликование я не забуду никогда. В архондарике с левой стороны от входа был диван из досок. Старец велел мне лечь туда и укутал одеялами, перед этим дав мне переодеться в его одежду. Он сказал: «Оставайся здесь и не говори». Он оставилменя одного только на двадцать минут. А поскольку весь день был сильный дождь, никто не пришел и мы были в каливе вдоем. Вот он снова подошел ко мне, и мы начали говорить, говорить… Но я находился в другом мире. Я переживал что‑то удивительное. Такую радость я не испытывал никогда в жизни. Я сидел там, а рядом старец, он гладил меня по голове и говорил: «Что же ты такое сделал?» Я хотел оставить себе его носки и его одежду…
