В общем, этот блаженный старец, как написано в книге, «изнурял себя подвигами и духовно успокаивал каждого человека. Сам страдал за боль и грехи людей, но одновременно давал им радость и утешение. Боролся с бесами, беседовал со святыми, общался с дикими животными и помогал духовно людям».
Насколько чудесной была его жизнь, настолько чудесной была и его кончина; она была преподобномученической. Характерен разговор с лечащим врачом за семь дней до его кончины, согласно свидетельству самого доктора. Врач сказал ему: «Геронда, ваша печень распухла и причиняет вам боль». Оказалось, опухоль дала сильнейшие метастазы. Старец Паисий улыбнулся и ответил: «А, это моя гордость, не переживай. Она меня продержала до семидесяти, и она меня сейчас посылает, насколько можно быстрее, туда, куда я должен идти. Не переживай о ней, у меня все хорошо». Такое отношение к словам врача свидетельствует о преодолении страха смерти.
Ближе к концу жизни он хотел быть один, сосредоточенно молиться и лучше подготовиться к своему исходу. В последнюю ночь он пережил то, что переживали мученики. Во время своих болей он призывал Богородицу, говоря: «Сладчайшая моя Богородица!» На два часа он лишился чувств и, когда пришел в себя, сказал приглушенным голосом: «Мученичество, настоящее мученичество…» — и мирно упокоился.
Характерно и духовное завещание старца, которое было найдено после его кончины в келлии Панагуда. В этой маленькой, простой по слогу записке видны его самоуничижение и духовная зрелость. Он сравнивает свою жизнь с небесным жительством, которое удостоился испытать и увидеть.
Благодаря частому общению с приснопамятным великим старцем у меня сформировалось убеждение, что в его личности соединились дары пророков Ветхого Завета и святых мужей Завета Нового.
Если говорить о Ветхом Завете, он напоминал мне пророка Илию с его живым общением с Богом, пребыванием в пещере и принятием от ворона пищи, огненной молитвой, когда даже тело опоясывалось этим огнем, с ревностью о Боге и любовью к народу, желанием, чтобы он вернулся к истине Живого Бога.
Если же говорить о жизни Церкви, он напоминал мне двух великих подвижников. Своим подвижничеством и любовью к людям он очень походил на авву Пимена, своей простотой, чудодействиями и самоотверженным миссионерским служением — на Коему Этолийского. Даже и в миру воспринимали отца Паисия также, как воспринимали миряне авву Пимена и святого Коему Этолийского.
