Другая стрела. Ещё один мунтянин прятался за зубцом стены с мечом наизготовку. Бок защищён кольчугой. «Пробьёт», подумал Александр, натянул лук до треска, отпустил стрелу. Стрела вонзилась по самое оперение, пробив кольчугу.
Европейский цельнодеревянный лук из тиса - слабый, не чета азиатскому или черкесскому, склеенным из дерева, кости и сухожилий. Александр натянул его чуть посильнее, чтобы пробить очередную кольчугу, и лук сломался. Досадуя, княжич схватил другой лук.
Тео сломал свой лук ещё раньше. Не привыкли они к чужому некачественному оружию, стреляющему менее чем на 100 длин лука. Атакующие, ранее гроздьями висевшие на многочисленных лестницах, теперь сверкали окровавленными мечами на вершине пролома, соскакивали по крутым каменным лестницам вниз, во двор замка, и разбегались между строениями в поисках спрятавшихся защитников, женщин и добычи.
К полудню защитники замка прекратили сопротивление. Связанные пленные сидели во внутреннем дворе. Изнасилованные женщины плакали, прижимая к груди перепуганных детей. Личная гвардия Штефана переворачивала трупы и обходила все помещения в поисках Рады Красивого.
Но Радула не нашли. Он сумел уйти ночью. Вероятно, спустился со стены по верёвке. Если бы в замке был потайной ход, то он ушёл бы с семьёй. Но его жену и двоих уже почти взрослых детей, а также все атрибуты власти, обоз и богатую казну молдаванам удалось захватить. Александр видел, как юношу со связанными руками, двух женщин, одна из которых была молодой и красивой, вывели из покоев, усадили в повозку и в сопровождении отряда всадников отправили в Сучаву.
Ночью Александр и Тео разместились в одном из покоев замка. Им повезло: в небольшой комнате было две кровати.
– Тео, ты спишь?
На соседней кровати большое тело грузно повернулось в темноте, словно медведь очнулся в берлоге.
– Нет ещё.
– Почему ты так ревел, когда ворвался в башню? Я сам от твоего рёва чуть богу душу не отдал.
– Чего ревел, чего ревел! Ведь мы все из Таврии, значит, тавры, быки то есть. Вот и ревём себе. И в Молдавии быков почитают. Даже на щитах наши головы изобразили. Сам Бог мне предписал: реви! Вот и реву.
– Очень мудрое объяснение. А серьёзно?
– А серьёзно – испугался я. От страха и ревел.
– Чего ты, старый пень, мог испугаться? Тебя самого все до смерти боятся.
– Не за себя испугался. Выползаю я на эту раздолбанную стену, а княжича моего и следа нет. Туда, сюда ищу – нет. Канул, как в воду. Неужели, думаю, сбросили княжича со стены? Но ведь он не птица, может и повредить себе чего-нибудь. А ведь я князю Телемаху у его смертного ложа обещал, что уберегу тебя в бою. И перед боем ты, как я заметил, даже не перекрестился. Это плохой признак. Значит, Бога с тобой нет. Тут слышу: крики в башне. А когда добрался до башни и увидел тебя, то и заревел от радости.
