Только теперь Сийм догадался вмешаться.
— Разве это восьмерки? — с упреком воскликнул он. — Это муравьи.
— Нет, не муравьи, — ответил Хоботок. — Муравьи дрыгают ногами. А мои восьмерки не дрыгают.
— У них нет ног, потому. А если ты им пририсуешь ноги, они убегут из тетрадки.
Хоботок пририсовал восьмеркам ноги. Но восьмерки все равно не убежали. Тут Сийм поднял страшный крик:
— Посмотри, что ты наделал! Что завтра скажет учительница, когда увидит эти восьмерки? Ты чего наврал мне, что ты умный, а сам не умеешь писать красивые восьмерки!
Раньше, когда Хоботка отчитывали, у него всегда округлялись глаза. Теперь же он заносчиво поднял хобот и сказал:
— Не знаю, какие восьмерки вам велят писать, но в Мурляниной двоичной системе они пишутся так, как я написал.
Сийм потерял дар речи. Он впервые слышал о двоичной системе. Но не мог же он показать своему игрушечному слонику, что тот знает больше, чем он.
2.
За дверью позвонили. Сийм со вздохом облегчения побежал в переднюю. Когда звонят, ребенок имеет полное право не писать восьмерки. На радостях Сийм забыл отправить Хоботка в маленькую комнату, как он в последнее время делал, когда кто-то приходил к нему.
В комнату вошли Ханно, Марис и Эльдур.
Эльдур воскликнул:
— Симка, айда в киношку. В "Космосе" идет "Чингачгук — Большой Змей".
— Нам надо спешить, — поторопил Ханно. Сийм жалобно сказал:
— Я не могу идти. Я еще уроки не приготовил.
— Потом сделаешь, — посоветовал Эльдур. — У меня тоже ничего не сделано.
— Но я пообещал маме, что никуда не пойду, пока все уроки не приготовлю.
— А тебе еще много осталось? — спросила Марис.
Сийма этот вопрос обнадежил. Он быстро ответил:
— Не очень. Одну страницу я уже исписал, а на другой нужно написать еще три строчки.
— Валяй быстрее, — подбодрил Эльдур.
— Мы пока посмотрим книжки, — сказал Ханно. Его очень интересовали книги Сийминого папы, потому что их разрешалось рассматривать только очень осторожно.
Ребята гурьбой ввалились в комнату. Сийм бросился к столу писать.
Марис подошла к нему взглянуть, как дела продвигаются. Она сделала испуганные глаза и спросила:
— Что ты здесь нацарапал?
— Это восьмерки, — сказал Сийм. — А ноги я им резинкой сотру.
— Они не сотрутся, они нарисованы цветным карандашом, — озабоченно сказала Марис. — Тебе придется вставить в тетрадку новый лист и написать новые восьмерки.
Хоть времени и было мало, Марис заставила себя спокойно сесть на диван. Тут она заметила Хоботка, взяла его на руки и нежно погладила по голове.
