— А я мыслю, великий боярин, что затем их отец с собой повел, чтобы они потом во всех странах света о нашей победе рассказывали как самовидцы, — возразил Василий, и, к удивлению его, Федор Андреевич не стал перечить, даже и поддержал:
— И это может быть. Так или инак, но Дмитрий Иванович понимает, что побоище будет жестокое, какого еще свет не видывал. Ты спал утром, когда гонец от великого князя прибыл.
— Что же ты меня не разбудил! — гневно и со слезами в голосе одновременно воскликнул княжич, но Федор Андреевич добродушно погладил его по кудрявой русой голове, объяснил с полной серьезностью:
— Гонец прибыл так рано, что в Москве еще ни одна изба не топилась. Но все равно: если бы донос был важным, я бы разбудил тебя, а так, по пустякам, зачем же…
— Что за пустяк?
— Сущая несущность… Что силы у Мамая многое бесчисленное множество и что сказал он своим войскам, как Батый: «Да не пашет ни един из вас хлеба, будьте готовы на русские хлебы». Грозится Мамайка, что станет теперь он на Русь «всеми четырьмя копытами» и что великого князя Московского заставит «пить у меня вода мутная». А Дмитрий Иванович подошел к Коломне, остановился в нескольких верстах, где в Москву-реку впадает речка Северка, а двадцать восьмого августа на Девичьем поле у монастыря близ сада Памфила смотр войскам устроил, сосчитал рать.
Эка, сказал… Может быть, для старого боярина это и «сущая несущность», а у Василия уйма вопросов возникла.
— Что значит многое бесчисленное множество, больше, чем у нас?
— Нет, столько же, — уверенно ответил Федор Андреевич. — А может, чуток больше у них получится, если ненароком Лягайло или Олег подоспеют.
— Как же так? — растерялся Василий. — Тогда кто же победит?
— Когда ни одно войско числом не уступает другому, побеждает тот, кто храбрее и кто одолеет искусством.
— Значит, мы победим?
— Бодрости и неустрашимости нам не занимать.
Боярин явно увиливал от прямого ответа, но Василий сделал заход с другой стороны:
— А почему Мамай не велит своим землю пахать, а велит есть русские хлебы?
Тут Кобылин ответил словоохотливее:
— Он вспомнил Батыев клич для того, чтобы понужнуть своих ратников, которым все же страшновато в бой вступать.
— А вдруг Мамай победит?
Вопрос этот у Василия как-то нечаянно вырвался, потому что он и в мыслях не допускал такого исхода, сам испугался предположения и похолодел от этого.
А Федор Андреевич, не удивившись, ответил рассудительно:
— Если Мамай победит, нам надо будет ковать новое оружие. С новым оружием пойдешь ты, или твои дети, или даже внуки… Все равно мы когда-нибудь сбросим с рук татарские оковы.
