— Янга, — только-то еще и скажет Василий, а она уж улыбается.
Троюродный брат Василия Серпуховской Иван звал ее не по имени, а по прозвищу — Синеногой, но она ничуть не обижалась, ей словно бы это даже И нравилось, и даже на вопрос, как ее кличут, отвечала без стеснения:
— Янга Синеногая.
Василий обучал ее азбуке по вырезанному на маленькой дощечке алфавиту, читал вслух букварь, патерик или псалтырь. Она оказалась умненькой девочкой, быстро научилась грамоте, даже счету с дробями, хотя писать сама не умела и полтрети путала с полвтора, спрашивала в отчаянии:
— Если мы берем три кусочка одного целого, разве же это полтора? А шестая частичка одного — почему же половина трети? — Долго не могла понять, как надо складывать числа. Считает орехи в одной кучке, в другой, а когда Василий обе кучки вместе сгрудит, начинает все сызнова считать, не беря в толк, как это можно сразу узнать. Возьмет Василий из общей кучки несколько орехов, а она опять по новой начинает счет. Но все же одолела премудрость — и сложение, и вычитание постигла, но долго еще удивлялась, как чуду.
И в шахматах научилась она быстро любую фигурку передвигать, даже поставила нечаянно Юрикову кесарю шах и смерть.
И в этот день они втроем сидели на рундуке (Юрик с Янгой играли, Василий наблюдал и, если Юрик не очень расстраивался, подсказывал правильный ход Янге), когда за окном послышались крики глашатаев и зазвонили колокола.
Ребята выбежали на Соборную площадь, которая была уже заполнена встревоженными людьми.
— Иван, сын Васильев…
— Последнего тысяцкого отпрыск…
Василий еще не мог понять, что происходит, а толпа гудела все сильнее.
— Смертью казнить приговорил великий князь…
Теперь Василию стало все ясно. Он схватил за руки Янгу и Юрика, почти силком потащил их в княжеский терем, усадил на рундук, велел:
— Сидите, играйте, я скоро. — Рывком отстегнул на горле золотую пряжку, сбросил плащ из дорогого алого бархата, снял с длинных кудрявых волос шитое жемчугом оголовье и бросился стремглав вон.
Выбирая самый короткий путь, пролезая иногда через щели заборов или перепрыгивая через частоколы, что тянулись на задах великокняжеского и митрополичьего дворов, вдоль реки Неглинной, через сады и огороды, он что было сил мчался к Никольским воротам. Но они оказались запертыми… Неужели опоздал? Обогнул Чудов и Вознесенский монастыри, еще издали увидел: Фролово-Лавровские ворота открыты, к ним бежали со всего кремля княжеская и боярская челядь, а также посадские и зареченские люди.
