Утренним рейсом он отправился в Киев, а оттуда в Одессу, где намеревался выяснить все об аукционе и таинственном художнике. В Одессе он разместился в одной из гостиниц на улице Дерибасовской. Музей, который ему следовало посетить, находился неподалеку — по адресу: Греческая 16.
Директор музея поначалу отказался говорить с незнакомцем, но потом, узнав, что он англичанин, вежливо его пригласил. Затянулась беседа, в которой Руперт решительно не мог добиться ясности.
— Я не понимаю, — сказал директор на ломаном английском. — Вы говорите о каком-то аукционе, но подобных аукционов мы не проводим.
И тут Руперт вспомнил слова своего приятеля о коррупции в Восточной Европе, и решил изменить тактику беседы.
— Я слышал, у вас имеется благотворительный фонд, помогающий художникам и музею, — сказал Руперт.
— Вы хотели бы помочь, — сказал директор, и на его лице появилось нечто схожее с улыбкой.
— Если вы кое-что вспомните, я, пожалуй, внесу некоторую сумму для поддержки…
— Скажем, несколько тысяч, — сказал директор и стал улавливать в собеседнике малейшие его колебания в ответе.
— Полторы тысячи, — сказал Руперт.
— Хорошо, — согласился директор, не обдумывая предложения.
— Я должен сходить в банк.
Руперт отправился в банк и снял со счета, который дал ему Лукас Корра, деньги. Вернувшись в музей, он передал деньги директору. Тот, не глядя, сунул их в ящик стола, а потом с озабоченным видом посмотрел на Руперта.
— Что? Еще нужны деньги?
— Нет, уговор есть уговор, — сказал директор. — Тот аукцион, о котором вы упомянули, действительно имел место, но мне о нем ничего не известно. Это правда, поверьте.
Руперт уже готов был возмутиться, но директор остановил его.
— Но…, — сказал директор. — Кое-что я вам все-таки сообщу. Это может вам понадобиться. Я дам вам адрес одного человека. Его зовут Александр Царев. Вот его визитная карточка, — директор передал ее Руперту.
— Здесь только имя и телефон.
— Этого достаточно. Он знает больше об этом, — сказал директор. — Вы поймете, я ведь не занимаюсь подобными аукционами, это ведь музей.
— Как же вы объясните, что именно здесь этот аукцион проводился? — спросил Руперт.
— Я сдал помещение, точнее, часть музея, под аукцион. Его проводили тайно, в очень позднее время и без моего участия.
— Понятно.
«Стало быть, и о художнике он ничего не знает, — подумал Руперт».
Руперту ничего более не оставалось, как покинуть музей. Он вернулся в гостиницу, в свой номер, и застыл в удивлении и тревоге на пороге. Сначала он подумал, что горничная решила сделать уборку, но почему-то бросила все и куда-то исчезла, но потом, поразмыслив, он понял, что у него в номере был учинен обыск. Все вещи были в беспорядке, даже скудная мебель была не на своем месте. Руперт вызвал дежурного по коридору, но тот лишь разводил руками.
