- Вы пришли насчет Сесара Монтеро.
Ответа не последовало.
- Из-за этой боли я ничего не мог сделать, - продолжал алькальд.
Поднявшись, он зажег свет, и с балкона влетело первое облачко москитов. Сердце падре Анхеля сжалось от тревоги, вселяемой этим часом.
- Время идет, - сказал он.
- В среду я должен отправить его обязательно, - сказал алькальд. Завтра все, что полагается сделать, будет сделано, и во вторую половину дня можете его исповедать.
- Во сколько?
- В четыре.
- Даже если будет дождь?
Взгляд алькальда исторг всю злость, накопившуюся в нем за две недели страданий.
- Даже если наступит конец света!
Таблетки и вправду больше не действовали. Надеясь, что вечерняя прохлада поможет ему заснуть, алькальд перевесил гамак из комнаты на балкон, но к восьми часам отчаяние снова охватило его, и он вышел на площадь, спавшую под бременем зноя летаргическим сном.
Побродив немного, но так и не найдя ничего, что отвлекло бы от боли, алькальд зашел в кинотеатр. Это была ошибка: от гудения военных самолетов боль усилилась. Он ушел, не дождавшись перерыва, и оказался у аптеки в тот момент, когда дон Лало Москоте уже собрался запирать.
- Дайте мне самое сильное средство от зубной боли.
Аптекарь с изумлением поглядел на его щеку и направился в глубину комнаты, за двойной ряд стеклянных шкафов, заставленных сверху донизу фаянсовыми банками. На каждой из них было выведено синими буквами название. Глядя на аптекаря сзади, алькальд подумал, что этот человек с толстой розовой шеей, по всей вероятности, переживает сейчас самую счастливую минуту своей жизни. Он хорошо его знал. Аптекарь жил в двух задних комнатах этого дома, и его супруга, необыкновенно полная женщина, была уже много лет парализована.
Дон Лало Москоте вернулся с фаянсовой банкой без этикетки. Он поднял крышку, и изнутри пахнуло сильным запахом сладких трав.
- Что это?
Аптекарь запустил пальцы в наполнявшие банку сухие семена.
- Кресс, - ответил он. - Пожуйте хорошенько и подольше не проглатывайте слюну - при флюсе нет ничего лучше.
Он бросил несколько семян на ладонь и, глядя поверх очков на алькальда, сказал:
- Откройте рот.
Алькальд отпрянул. Потом, взяв банку и повертев ее в руках, посмотрел, не написано ли на ней что-нибудь, и снова перевел взгляд на аптекаря.
- Дайте мне что-нибудь заграничное, - попросил он.
- Это лучше любых заграничных средств, - сказал дон Лало Москоте. Проверено опытом трех тысячелетий.
