В теснинах гор: Повести | страница 18
Четверг был базарным днем. Со всех аулов верхней Аварии, словно муравьи к дождю, стекались горцы на Хунзахское плато, что рядом с крепостью. Казалось, яблоку здесь негде упасть. Кого только здесь не было! Пудахарцы со своими знаменитыми кинжалами и ножами. «Спешите покупать, люди добрые. Чудесный кинжал из амурзгинской стали! И волос рассекает. А какой это горец без кинжала. Спешите покупать!»
Кинжалы были самые разные — и с золотой, и с серебряной чеканкой, и с рукоятками нз слоновой кости. А рядом — ножи, подковы.
«Отличный курдюк, дешево отдам», — слышалось с другой стороны.
«Бурка! Прекрасная андийская бурка! Весь свет обойдете, а такой не сыщите, — звал торговец. — Путнику домом будет, чабану и постель и чадра, а воину — щит».
Абдулатип залюбовался бурками. Здесь были маленькие, как раз бы ему впору. Такая бурка была у Назира, сынка Дарбиша. Красивая, с позолоченной лентой. Он надевал ее в дождливую погоду на зависть ребятам. Будь у Абдулатипа деньги, обязательно купил бы такую. Она была бы ему как дом, ушел бы в ней партизанить в горы.
«Покупайте трости, прекрасные трости! — зазывал унцукулец. — Старику трость — третья нога, молодому она в пути пригодится. С нею вам и змея не страшна — в одну минуту раздавит ей голову. И камень с дороги столкнете, дабы не мешал во след идущему». Ох, и красноречивы эти унцукульцы, умеют похвалить свой товар. Только вот Абдулатипу трость ни к чему. Просто так, конечно, можно поглядеть. Рядом с тростями у торговца — кнуты, курительные трубки с красивыми узорами из серебра. Рядом с унцукульцами гоцатлинцы продают серебряные украшения.
— Купите серьги, купите серьги! Для невесты они незаменимы! Любую горянку украсят наши серьги, — нараспев кричала гоцатлинка. Но все эти звенящие украшения ни к чему Абдулатипу. Его внимание привлекает продавец, стоящий на веранде чайханы Дарбиша, что на виду у всех возвышается над базаром. Продавца зовут Хумалав. Он старый знакомый Абдулатипа. Его белый, с масляными пятнами передник подхвачен поясом с серебряной опушкой, сам он толстый, как винная бочка, круглая большая, как тыква, голова без единого волоска блестит на солнце. Вытирая одной рукой пот со лба, другой он держит на раскаленных углях шомпол с шашлыком, ловко поворачивает его, причмокивая при этом губами. Уж Хумалав не пропустит мимо чайханы ни одного прилично одетого человека. «Прошу отведать шашлыка, — кричит он. — Самого лучшего шашлыка. Из ягненка только что зарезанного, — рядом с ним на подпорке веранды висит свежая туша барашка. — Самый лучший шашлык у щедрого хозяина Дарбиша!»
