— Ты что, опять за свое, — стукнул по столу ребром ладони ее сосед. — Постыдилась бы глаза-то пялить на молодых. Ну погоди, Нинка, дома я с тобой поговорю.
— Подумаешь, гроза да к ночи. Мое дело, на кого смотрю. Вот возьму и отобью у Розочки ее возлюбленного, что тогда скажешь?
Сидевшие рядом заулыбались Нинкиной шутке, однако сделали вид, что это их не касается. Все знали: карманник с Бауманской Женька Чох, сожитель Вакулы, с которым она вместе «работает», может приревновать ее аж к телеграфному столбу. Она же — что опять-таки знали многие — его не любит и иной раз не прочь поиздеваться.
Еще за одним столиком сидят Дунай с Галой, соседкой и ровесницей Розы. Она, в отличие от большинства собравшихся, не ворует, а только сожительствует с вором. Дунай же «трудится» на «отвертке» — на вокзалах крадет чемоданы, сумочки, порты.
А вот появился в дверях Витя Шанхай, и не один. С ним — уважаемый всеми ворами «ветеран» Володя Золотой. Ему тридцать пять, хотя брюшко, на котором едва сходится ремень, и залысины, рассекающие черные, как смоль, кучерявые волосы, делают его гораздо старше и как бы солиднее. Еще одна характерная его примета — полный рот золотых зубов (отсюда и кличка).
Золотой — чистокровный еврей, и этого не скрывает. Очень любит свой национальный танец «семь сорок» и при случае всегда его заказывает.
Володьку московские воры хорошо знают. Его жена работает парикмахером в Столешниковом переулке. Большинство известных мне карманников предпочитают стричься у нее. И при этом немало дают «на чай». Но Золотого знают и уважают не только из-за того, что его жена стрижет по моде и ловко моет голову. Его ум и находчивость, качества, которые даны далеко не каждому, не раз выручали из беды многих карманников, в том числе и меня.
С Золотым, как и с Шанхаем, все приветливо здороваются, молодые воры и «пацаны» почитают за честь пожать им руку. Золотой, едва заняв свое место за столом, встает и обращается ко всем, кто пришел на воровскую трапезу:
— Братва, если кого-то обделили на «производстве» или оставили без «дрожжей», прошу не стесняться. Заказывайте, кто что пожелает.
Это не просто широкий жест щедрого дяди-вора: мол, гуляйте, я угощаю. Так было в ту пору принято среди московской воровской «братвы». Если кто-либо из карманников не смог ничего «заработать», он с подельником (или с «бригадой») все равно приходил обедать вместе со всеми. И заказывал из еды или напитков, что душа пожелает. В таких случаях платили за вас другие воры — те, у кого есть деньги. Не то, что нынче, — каждый за себя, в лучшем случае передадут на соседний столик бутылку «шампуни».
