Вышли на круг и Шанхай с Блюмкой. Но на площадке, как обычно, собралось много молодых воров, а Витю знали чуть ли не все. И как ни серчала его любимая женушка, потанцевать им шпанята не дали — каждому хотелось хотя бы словечком перекинуться со знаменитым вором, а то и получить от него совет.
Танцуя в Розой, я обратил внимание на мужчину лет тридцати двух, сидевшего на скамейке. Он ненавязчиво, но постоянно за нами наблюдал. Его лицо показалось мне знакомым «Что за фрукт нас пасет?» — тихонько спрашиваю у Шанхая. — «Опер» из Люберец. Да ты его должен знать». — «Корчагин, что ли?» — «Он самый. Тот, что когда-то накрыл вас с Розой на «хате».
Когда, вдоволь натанцевавшись, мы присели на лавочку отдышаться, «опер» сразу же подошел к нам.
— Здорово, Малышка, — приветствовал он меня, усаживаясь рядом с нами.
— Чего тебе надо? — резко оборвала его моя подруга.
— А ты помолчи, Роза. У нас мужской разговор будет.
— Откуда ты меня знаешь? — взорвалась девушка.
— Я вас всех знаю, — отпарировал «опер».
И только тогда до нее дошло, что это «контора».
— Давненько из зоны «откинулся»? — спросил он меня.
— Да нет, недавно, — ответил я, нарочито растягивая слова.
— А теперь что — с Татаркой «трудишься»?
— Да нет, я сам по себе.
— Смотрите, чтоб на девяносто третьем автобусе я вас не видел. И вообще, вздумаете «кататься» по Люберцам — пеняйте потом на себя. Всех выловлю.
— Между прочим, могли бы и сегодня пощекотать вам нервы, — продолжал он. — Вы почему-то забыли пригласить нас на день рождения. А зря, с милицией надо жить дружно.
Откуда они могли знать, что мы сегодня гуляем, — подумал я. Впрочем, что удивительного, люди ведь тоже работают, каждый из нас делает свое дело. Но двусмысленные намеки Корчагина пришлись мне не по душе.
— А этот птенец тоже с вами? — спросил «опер», указывая на Гену.
Но тут к нам на подмогу подошел Шанхай.
— Слышь, Корчагин, не порть людям сегодня настроение. Ведь ты и сам знаешь, что в вашем районе мы не «трудимся».
— Пошли, братва, — обратился он к нам.
Мы поднялись со скамейки.
— Ну, что ж, бывайте, — произнес Корчагин снисходительным тоном, как будто, отпуская нас, делал одолжение. — Надеюсь, скоро увидимся.
Мы вышли из парка. Настроение, конечно, было испорчено. День, который я мог считать самым счастливым в своей непутевой воровской жизни, начавшись так радостно, вдруг потускнел. Ну и везет мне — не успел «откинуться», и опять на хвосте уголовный розыск.
Видя, что все приуныли, Шанхай решил поднять настроение:
