История, которую рассказывал мой новый сокамерник, и вправду была необычной. Если это легенда — неплохо закручено, для затравки годится. Хотя на взаимность этот балаболка зря рассчитывает — не на того напал. Меня на такую приманку не поймаешь. Но он закончил, и надо было как-то отреагировать.
— А ты, видать, прыткий мужик, коли вот так, с ходу, полез на девку, — отшутился я, прикидываясь простачком. — У меня бы смелости не хватило.
— На это пока не жалуюсь.
— А вообще, — решил я поставить все на свои места, — такая история только со «скокарем» и могла приключиться. Кроме вашего брата, кто может голую бабу врасплох застать. Ей Богу, завидую. Только сам в эти квартирные игры не играю. Не по мне они…
Трепач что-то ответил или спросил, но продолжать разговор у меня не было никакой охоты, и я притворился, что засыпаю. В самом деле, бороться со сном я был уже не в силах: сказался трудный день и напряженная, необычная для меня умственная нагрузка.
Исповедь. «Гудела» «воровская малина»
Может быть, это свойство моей натуры. Или влияние однообразной до отупения жизни в зоне, где люди, как бы это сказать, варятся в собственном соку жалких своих забот и страстишек. Но если уж я начинаю о чем-то думать или вспоминать — мысли работают только в одном направлении.
Так случилось и сейчас, когда с легкой руки следователя-ученого я стал ворошить в голове давно забытое. Мозги настроились на одну волну, отключив все остальное. И этот настрой на прошлое не давал покоя ни днем, ни ночью. Воспоминания роились, как пчелы в улье, бежали, иной раз намного опережая события. Вернулся я к ним и на другое утро, хотя знал: вот-вот меня должны вызвать, чтобы предъявить обвинение, а после перевести в СИЗО — следственный изолятор.
Ивана Александровича наверняка заинтересует не только мое прошлое — так сказать, жизнь и приключения «вора в законе». Ему, без сомнения, важно и все то, что связано с внутренней борьбой совести и бесчестья, которая не минует, пожалуй, любого нормального человека, даже если он вор. Наука, об этом я где-то читал, относит это к психологии преступного поведения.
Моментов, когда меня, начинающего «босяка», одолевали сомнения, когда совесть вдруг пробуждалась и настойчиво начинала подсказывать: «Малышка, одумайся пока не поздно», — таких моментов было у меня в жизни несколько. Не раз я готов был окончательно «завязать» и в ту пору, когда стал уже почти взрослым. Конечно, с годами совесть у большинства людей как бы черствеет, пробуждается все реже. Ты вынужден себя убеждать, что избранный тобой путь — правильный, отбрасывать все сомнения. Иначе надо признаться самому себе, что жизнь прожита впустую, а кому это захочется.
