Он ушел. А я не знала даже, что делать. То ли за ним идти, то ли утешать плачущую Валери. Решила, что у нее утешителей и так достаточно и пошла вслед за парнем.
— Прости меня, — сказала, догнав у лестницы. — Мне очень жаль. Я не думала, что так выйдет.
— Ты просто ответила ударом на удар. Именно так поступают темные, — ответил он и пошел дальше к нашим комнатам.
— Ты прав. И имеешь право злиться на меня.
— Я не злюсь.
— Тогда я буду злиться на себя за нас обоих.
Он не улыбнулся, но немного оттаял.
— Если бы я знала, что в этом мире «каратель» имя ругательное, то никогда бы его не произнесла.
— Оно не ругательное, но многих действительно пугает.
— Почему?
— Ты хочешь лекцию, сейчас?
— А почему нет. Тебе ведь не спится. И мне тоже.
Неожиданно для себя я пригласила Диреева в свою комнату. Мы оба были удивлены моим поступком, и даже не знаю, кто из нас больше. Однако, отказываться он не стал.
— Подожди, я только переоденусь, — проговорила я и скрылась за дверью ванной.
— А где твой хранитель?
— На задании, скоро вернется, — крикнула я из ванной.
Когда вернулась, он сидел на краю моей кровати и разглядывал один из альбомов для рисования.
— Ты замечательно рисуешь.
— Спасибо, — улыбнулась я. Не часто от него похвалы добьешься, а уж такого искреннего восхищения…
— Мне бы хотелось увидеть еще что-нибудь, но в цвете.
— Папа привез несколько моих работ.
Да уж. Я сто раз пожалела, что попросила его привезти картины. Потому что на границе его чуть не арестовали.
Пограничники решили, что папа произведения искусства вывозит. Пока разобрались что к чему, пока папа не доказал, что везет не контрабанду, пока бабушка куда надо не звякнула… в общем, хорошо, что гроза рейс задержала.
— Если хочешь, завтра я покажу. Мне правда хочется самой посмотреть сначала.
— Я думал, художники помнят все свои работы.
— Да, но мысленная память и воплощение иногда различаются.
— Понимаю. У тебя много портретов.
— Я люблю рисовать лица. Но они редко получаются именно такими, как бы мне хотелось.
— Мой портрет кажется очень жизненным.
— Тебе да. А я вижу, что он пустой, безэмоциональный.
— Хочешь сказать, что в жизни я другой?
— Иногда. Но и таким ты тоже бываешь. У тебя мастерски получается прятать эмоции. Я знаю, что ты не такой, каким хочешь казаться, но уловить тебя настоящего очень трудно.
— Ты не знаешь, какой я настоящий.
— Нет, не знаю. Но мне бы хотелось узнать.
Странный у нас разговор получался. И слишком близко мы сидели, слишком пристально смотрели друг другу в глаза. Поэтому я испугалась немного. Встала, подошла к зеркалу и задала вопрос, который в принципе мне был уже не интересен.
