И ведь знаю, что у них свидание было. А не рассказывает. Блин, но мне же интересно.
От нечего делать, включила компьютер. Полазила на форумах, в игрушки поиграла, хотела позвонить Кате, но не уверена, что она все еще дома. Либо еще не пришла со своих гулянок, либо уже спит. Нет, не буду будить. Хотя, очень хочется. А еще хочется позвонить тому, кому звонить не стоит. Нет, я не Егора имею в виду, но звонки этому темному тоже чреваты. Да и что я ему скажу? Виктор, твоему брату угрожает опасность? Он скоро в камере смертников окажется. Это при условии, что я действительно верю, что у меня есть этот дар. А если это какое-то гигантское недоразумение? Ведь и такое может быть. Да и статья эта оптимизма не внушает. Не хочется мне рисковать собой ради возможности выяснить, действительно ли у меня есть этот злосчастный дар.
И кого я обманываю? Это все предлоги, возможности, которыми так хотелось воспользоваться. Ведь напрямую я позвонить не могу, а так… приближусь на мгновение. Знаю, дура. Все про себя знаю. Но как подумаю, что где-то там, на заднем фоне услышу его голос, сердце замирает, ладони покрываются липким потом и… плакать хочется. Я безнадежна. Он меня предал, уничтожил, заставил саму себя ненавидеть, а я… все еще жду, все еще надеюсь. Хотя знаю, что ему на меня плевать. И как бы мне не хотелось, а любовь из сердца вытравить не могу. Нет, я не его люблю, а тот образ, несуществующего Егора, которого сама же и придумала. И по нему я скучаю, его оплакиваю, к нему рвется мое сердце. Только не понимает, глупое, что того парня нет. И никогда не было.
Я отвлеклась от самоедства, посмотрела на монитор. Пять утра. А сна ни в одном глазу. Потерла глаза и подскочила от неожиданно распахнувшейся двери. Она так сильно о стену бухнулась, что показалось, сейчас штукатурка с потолка посыплется. Яркий свет ударил по глазам, и я, наконец, узрела того, кто так нагло прервал мой приступ внезапного уныния. Репетитор явился. Оригинальный способ для пробуждения. Интересно, ему знакомо такое понятие, как будильник?
Я сидела за столом, обзор к которому многострадальная дверь перекрыла, зато прекрасно видела, как резко изменилось его лицо от вида не разобранной кровати.
А когда на его лице и вовсе мука отразилась, и он прошептал, едва слышно, но очень страшно:
— С кем ты, Эля?
У меня колени задрожали. Блин, показалось даже, что я его неверная жена, загулявшая с любовником, а он всепрощающий, любящий муж-рогоносец. Только с чего такая реакция? Мы блин, едва знакомы.
