Лишь в 1792 году Бетховен смог вернуться в Вену, где при поддержке богатого спонсора он начал брать уроки у Йозефа Гайдна. Впрочем, Людвиг быстро разочаровался в учителе: по меркам Бетховена, Гайдн не проявлял достаточного наставнического рвения, а Гайдн, в свою очередь, находил двадцатидвухлетнего музыканта чересчур заносчивым. Да так ли уж нуждался Бетховен в дальнейшем обучении? В 1795 году он дебютировал со Вторым концертом для фортепиано с оркестром, в 1800-м представил на суд публики Первую симфонию. Так Вена обрела новую суперзвезду.
МНОЖЕСТВО ОТВРАТИТЕЛЬНЫХ ПРИВЫЧЕК ОДНОГО ВЕСЬМА УСПЕШНОГО КОМПОЗИТОРА
Тем временем друзья Бетховена начали замечать, что он избегает бывать в обществе. Гайдн жаловался, что Бетховен к нему больше не заходит, а гости в доме Бетховена недоумевали, почему у композитора расстроено пианино. Сам Бетховен отлично знал, чтб с ним не так: у него слабел слух. Ухудшение происходило постепенно, но в конце концов до Бетховена уже было не докричаться.
Он маялся и другими недугами: кишечными коликами, приступами диареи и частыми головными болями. Бетховен так измучился, что подумывал свести счеты с жизнью. От самоубийства его удерживала только истовая вера в свое предназначение. Осень 1802 года Бетховен провел в городке Хайлигенштадте, где письменно изложил трогательную историю о том, как преданность искусству не позволила ему умереть: «Казалось немыслимым покинуть этот мир прежде, чем я совершу все то, на что, по моему разумению, я способен». По форме это было письмо, обращенное к братьям, но Бетховен его не отправил; этот документ, позднее названный «Хайлигенштадтским завещанием», пролежал запертым в письменном столе композитора и был обнаружен только после его смерти.
Решение принято, — и Бетховен с еще большей энергией взялся за воплощение своих музыкальных идей. Третья, или «Героическая», симфония (первоначально посвященная Наполеону, однако посвящение было снято, когда Бонапарт вздумал завоевать Австрию, «вторую родину» Бетховена) была настолько революционной, что на репетициях оркестранты в растерянности опускали руки, а критики объявили это произведение «странным». Публику не устроила продолжительность симфонии, ее сочли слишком длинной. «Я бы дал крейцер[6], только бы это закончилось», — жаловался некий слушатель.
«Странности» Бетховена не ограничивались эксцентричностью в музыке. Лучше всего ему сочинялось во время ходьбы, и вскоре горожане привыкли к тому, что композитор частенько бродит по улицам, машет руками и хрипло выкрикивает музыкальные фразы, не замечая любопытных мальчишек, которые толпой следуют за ним.
