Фюрера эти предупреждения только раздражали. Он сказал, что генерал Бек вводит его в заблуждение, преувеличивает мощь французской армии и преуменьшает возможности немецкой. Адольф Гитлер признался министру юстиции Францу Гюртнеру:
— Единственный человек, которого я боюсь, — это Людвиг Бек. Он может выступить против меня.
Но генерал Бек по своему воспитанию не мог участвовать в выступлении против правительства. Прусская военная этика это запрещала. 18 августа Бек пришел к главнокомандующему сухопутными войсками Браухичу и подал прошение об отставке. Бек предложил начальнику последовать его примеру. Главком, недавно получивший этот пост из рук Гитлера, уходить не хотел. Ответил:
— Я солдат, мой долг — повиноваться приказу.
Браухичу не мог нравиться авантюризм Гитлера. Но генерал верил Гитлеру, когда фюрер говорил, что прекрасно понимает западных лидеров, — они не посмеют начать войну из-за Чехословакии.
Людвиг Бек объяснял потом свои мотивы:
— Я хотел спасти остатки самоуважения. Я сидел в кресле, которое когда-то занимали наши выдающиеся полководцы Мольтке и Шлиффен, и сознавал ответственность за доверенное мне наследство. Я не мог хладнокровно наблюдать, как эти бандиты втравливают страну в войну, которую проиграют.
Гитлер принял отставку Бека, но о ней ничего не сообщалось. Генерал хотел хлопнуть дверью, чтобы и другие последовали его примеру или как минимум задумались, а ушел тихо. 27 августа он сдал дела генералу Францу Гальдеру.
Новый начальник Генерального штаба, вникая в дела, вызвал подполковника Ханса Остера, служившего в абвере. Гальдер хотел знать, кто из генералов и штатских готов выступить против Гитлера. Остер поделился информацией, хотя не знал, в какой степени Гальдер искренен.
Остер предложил дипломату Эриху Кордту встретиться с главнокомандующим Вальтером фон Браухичем и объяснить, что происходит на Западе:
— Браухич порядочный человек. Он вас не предаст.
Эрих Кордт сказал генералу, что получает ту же информацию, что Гитлер и Риббентроп, но пришел к совершенно иным выводам: в новой войне Германия останется одна, без союзников.
— На что вы рассчитывали, обращаясь ко мне? — поинтересовался Браухич.
— В ваших руках, господин генерал, судьба германской армии и всей Германии.
Браухич подумал секунду и пожал дипломату руку:
— Благодарю вас за ваше сообщение, которое так важно для меня.
Эрих Кордт ждал, не добавит ли генерал что-то еще, более определенное. Но главнокомандующий сжал губы и больше ничего не сказал.
