— Далеко нужно отъехать?
— Как можно дальше, — сказал Финч. С этими словами он запрыгнул в грузовик, и мы поехали.
Едва мы приехали в безопасное место к защитному укрытию — металлическому коробу с торцевой стенкой из гофрированной стали, находившемуся достаточно далеко от свежевырытой ямки с черным «мячом», — я достал тяжелый зеленый радиопередатчик.
— Приготовиться к взрыву, — произнес я еле слышно, посмотрел в прорезь в торцевой стенке и нажал кнопку.
Раздался гром, вспыхнуло адское пламя, и в небо взметнулся черный столб дыма высотой с десятиэтажный дом. Ударная волна захлестнула наш короб и сотрясла мои легкие. Диспетчерская вышка в дальнем конце летного поля зашаталась. В построенных иракцами хлипких административных зданиях, расположенных по периметру аэродрома, полопались окна. В лагере саперов зазвонил телефон: наше подразделение извещали о том, что на базу ВВС, возможно, совершен налет.
Этот взрыв вполне соответствовал стандартам голливудских фильмов.
Моя командировка в Балад вскоре после этого закончилась, однако произошло это не из-за уничтожения неопознанного взрывного устройства, полученного от незнакомых людей, а из-за бюрократической волокиты с транспортным обеспечением. В системе военной юстиции, когда речь идет о мелких дисциплинарных проступках, генерал играет роль обвинителя, судьи и присяжных. По причинам, доселе мне не известным, обвинение в конце концов было с меня снято и заменено менее серьезным; я был освобожден от уголовного преследования и отделался выговором с занесением в личное дело. Тем не менее я был жестоко наказан: наказанием стало увольнение из подразделения, в котором я служил. Меньше чем через неделю меня с позором уволили из ВВС и отправили домой. Самолет С-130 вывез меня обратно туда, где выдают по три бутылки пива на день, где сияет солнце, где нет войны: на базу ВВС в Катаре, где возле бассейна разгуливают миниатюрные девушки в бикини. Этот полет был самым долгим и неприятным в моей жизни. Я прилетел в Катар один, благодаря судьбу за то, что меня просто сняли с командирской должности, а не отправили за решетку. И все же мне трудно было смириться с тем, что произошло.
По прибытии в Катар, где размещалась штаб-квартира ВВС США, меня встретил у трапа главный инженер штаба. Он сообщил мне, что планы поменялись, порвал сопроводительные бумаги и объявил, что до конца командировки на Средний Восток я перехожу в его подчинение. Меня освободили из-под стражи, но взамен я должен был пройти через чистилище рутинной работы: перекладывать виртуальные бумаги и отвечать на телефонные звонки, сидя в дальнем углу дешевого передвижного офиса, а также ходить на совещания и «летучки» и представлять командованию точные сведения о том, что я увидел, фигурально выражаясь, «на экране радара». Каждый день я читал подробные отчеты о заданиях, выполненных моими ребятами в Баладе. Каждый день я мечтал вернуться на север Ирака, прекрасно сознавая несбыточность этой мечты.
