Снег падает в прожекторах еще не погашенных фонарей избиваемый ветром бледный призрак чистоты. Изгибается серым саваном зимнего утра. Холодно и тихо, хотя уже 7 часов утра. Я захожу в приветливо мерцающий магазинчик на перекрестке, он напоминает мне спасительную гавань, островок среди серости и пустоты. Бодрствующие всю ночь продавцы с покрасневшими от недосыпания глазами, глядят зверьми, осациация со спасительной гаванью мгновенно исчезает, как романтичное чувство утра. Здесь царит объемный человеческий мир: - деньги, злоба, еда. Получаю сигареты и шоколад. - Alpen Gold, это хорошо! - рядом со мной возникает сутулая фигура старика, до этого сидевшего в углу на обшарканном стуле. (Мельком взглянув при входе, я поразилась, как они сочетаются стул и старик, обоих обтрепала жизнь, но оба еще стоят на ногах, хотя мир уже прошел мимо их.) Он одет в серое довольно поношенно, но на удивление чистое пальто, в черные ботинки, помятые на сгибах и ушанку, уши которой болтаются, как у старой побитой дворняги, с полинявшей шерстью, под ушанкой поблескивают очки. От всей его фигуры сгорбленной и непомерно тощей идет запах старости свойственный всем старикам и только лишь им, наверное, его невозможно заглушить ни какими духами.
- Золото Альп, я правильно перевел? Он подходит по мне, его глаз не видно из-под мерцающих очков. Я от этого точно оцепенею и не отвечаю, глядя на эти очки.
- В этой куртке вы похожи на юнкера, - говорит он, ещё больше сутулясь, точно сгибаясь в поклоне.
Мое сердце останавливается, я чувствую наступившую в груди тишину, а потом делает громадный прыжок, как пришпоренная лошадь. Точно пробивая собой стену. Моток пожелтевшей кинопленки...
- А вы разве не помните меня? - мои губы шепчут что-то сами, глаза готовы разрыдаться. - Помните мы встречались с вами, на Фонтанке, я была тогда молодым офицером так и не успевшим влюбиться. Вы еще говорили, что старому миру конец, а я уходил на войну. На следующий день меня убили.
Старик вздрогнул и словно спрятал голову в плечи, ожидая удара:
- Да я помню вас, я был на ваших похоронах. Было холодно.
Я чувствую ужасную слабость, если не окажусь на улице упаду в этом магазине. Воздух, точно замер вместе с продавцами похожими на вмерзших в лед рыб с белесыми мертвыми глазами.
- Прощайте мне нужно идти, дела. - Я торопливо отхожу от прилавка.
Вот также вы сказали и тогда, - очки его туманятся, отражая прошлое.
Да, но есть одна разница, в этом мире я уже люблю.
