«А может, это кара, отпущенная мне Богом за то, что так жил?.. — вдруг подумал Лешка и испугался. — Ведь говорят, что за поступки родителей отвечают дети… Но при чем здесь он?!»
Не мог согласиться Лешка на то, чтобы за грехи Лешки Ковалева по прозвищу Студент отвечал Костя. Не мог!.. Но что делать?..
Когда Вера, по настоянию Лешки, выпила пару рюмок и немного поела, настроение у нее улучшилось. Она вместе с Костей с удовольствием слушала сказку, рассказанную Лешкой, разрешила сыну взять в постель кота и даже спела ему колыбельную. Наконец Костя уснул.
Сынишка крепко спал, приоткрыв рот и показывая ровные белые зубы, а Лешка расстелил на полу матрас, расправил простыни и поставил рядом с подушкой бутылку.
— А они? — Вера показала на телекамеру.
— Эй, охрана! — крикнул Лешка телекамере, но, оглянувшись на спящего Костю, перешел на шепот. — Если кто будет подглядывать, на другой день на глазу чирий вскочит, понятно? — он смотрел прямо в темный зрачок объектива. — И болеть будет ровно три месяца! А если при этом худое будете думать, то вообще ослепнете!
Вера прыснула смешком и, зажав рот рукой, захохотала, посматривая на спящего сына.
Они пили коньяк, целовались, шептали друг другу какие-то тихие слова, снова целовались, наслаждаясь нежной силой любящих тел, теплотой того трудно передаваемого прикосновения, когда женская грудь касается мужской, прелестью всех неповторимых изгибов их жарких тел, упиваясь страстью любви. И не было в эту минуту людей счастливей! Они не замечали ни телекамер, ни толстых стен, ни колючей проволоки за окном. Они — любили…
Каверзнев остановился перед телекамерой и нажал на кнопку рядом с входом. Загудел замок, и дверь распахнулась. Каверзнев вошел в коридор и остановился перед следующей такой же массивной дверью. Отсюда один коридор вел во двор и в тюрьму, а второй — в помещение охраны.
От пульта поднялся старший смены, открыл рот, собираясь докладывать, но подполковник успокаивающе махнул рукой.
— Что это у тебя? — спросил Каверзнев, показывая на здоровенный желвак, закрывающий глаз.
Один из офицеров хихикнул, а старший лейтенант покраснел и отвел глаза.
— Эк тебя разнесло… — посочувствовал Каверзнев. — Простыл, что ли?
Лейтенант в своем углу весело рассмеялся. Старший показал ему кулак.
— В десять часов приедут люди! — предупредил Каверзнев. — Они начнут переоборудовать вторую комнату.
— Зачем? — спросил старший. — Новая система сигнализации?
— Нет. Жене Ковалева разрешили жить здесь.
