– Перебегаешь добровольно. На следующий день тебя освобождают для богатой жизни в Италии, Франции или ещё где в Америке. А по ходу можно сдать несколько военных тайн, чтобы обеспечить себе пропитание!
Что он несёт, какие тайны? Какая Италия?
– Там тряпки, девочки, «Голос Америки». Так вот, – Холодков грохнул кулаком по металлическому столу. – Всего этого не будет! Ты же знаешь английский, верно?
– В пределах школьной программы, – ответил Лёха. Врать бесполезно, да и опасно.
– А теперь только по фене будешь ботать! – хмыкнул старший лейтенант и приказал караулу увести задержанного.
* * *
Капитан Белоярский вернулся из командировки от артиллеристов.
– Это что ещё за «Дело №»? – нахмурился он.
Холодков не без удовольствия обрисовал картину, включая процесс дознания и не упустив отметить промахи и недочёты гражданских коллег.
– Болван! – разразился капитан, выслушав подчинённого. – Идиот, сволочь, падла!
Торчащие уши Холодкова поникли.
– Да кто тебе позволил разглашать Государственную тайну? Осёл ты этакий!
– Какую тайну?
– Откуда, скажи, откуда этот пацан мог знать о перебежчиках, которых не так много?
– У него брат был за границей.
– Да!!! Два раза в Венгрии и проездом в Польше! – взорвался капитан, разрывая Дело, так удачно составленное младшим коллегой.
– Немедленно доставить Тальянкина ко мне!
После краткого вступления, взяв подписку о неразглашении «всего, что видел и слышал» сроком на пять лет, капитан сказал:
– Рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше. Ты хотел уйти из учебного полка, а кто служить будет? Одни урюки?
Лёха понурился.
– Или тебя танковые войска не устраивают? – грозно спросил капитан.
Лёха уцепился за слово войска. Он собрался ковать железо, пока горячо.
– Я пошёл бы в стройбат.
– А чем он отличается? – спросил Белоярский, но тут же спохватился: – Добровольцев, как ты уже понял, ни в Афган, ни в стройбат не берём.
Лёха решил стоять до конца, благо капитан не затыкал ему рот.
– У меня зрение плохое, – он выждал паузу, не дождавшись ответа, продолжил крылатой фразой замполита: – «Ошибка наводчика – это гибель экипажа!»
– Да, наводчик с плохим зрением никуда не годится, – согласился капитан. – Быть тебе механиком-водителем!
Белоярский остался довольным собой. Ему без труда удалось отправить «добровольца» в последнюю роту полка.
Старший лейтенант Холодков отделался устными оскорблениями: благодарности он не дождался, ни и письменного выговора не получил.
Рядовой курсант Лёха Тальянкин так и не попал в Афган, но и на кичу не загремел. Он выпрыгнул из «уазика» перед расположением седьмой роты, где его уже ожидали Вовчик и Рома.
