– Да как я буду смотреть в глаза Василию?!
– Как смотрели до сих пор, и довольно успешно!
– Э-эх! – Чугуев махнул рукой, отчего его плащ встопорщился.
– Леонид Аркадьевич, какие-то трудности?
– Да ещё какие! – разозлился Чугуев. – Вы меня представили в самом отвратительном виде.
– Как это понимать, Леонид Аркадьевич?! Вы что, вышли к народу с незастёгнутой ширинкой? В чём дело? Я предлагаю вам исправить положение, заодно испробовать свои силы, вместо того, чтобы тихо пьянствовать вдали от жены, а вы изволите сердиться?
– Извините меня, Нина Петровна, – Чугуев понизил голос.
Нина Петровна молча надула губы, опустила глаза.
Ноздри её раздувались.
Чугуев поёжился. Он решился.
– Дело в том, Нина Петровна, что я трус, – сказал Чугуев, глядя на носки её сапог. Светло-коричневые, с разводами от грязных луж. Одно из пятен напомнило ему географические очертания родного района. И от этого Чугуеву стало ещё грустнее. Захотелось бросить этот ненужный отдых и направиться куда-нибудь в большой город, затеряться там, снимая номер в гостинице и забыться. От этой мысли Леонида Аркадьевича передёрнуло. Он представил себя в распахнутом пиджаке на голое тело, с измятым галстуком на шее, мочащимся в коридор. Ах! Лучше домой, к Наденьке. Спрятаться, не выходить из квартиры, не отвечать на телефонные звонки.
– Собираетесь отдать пас назад, стоя перед пустыми воротами? – Нина Петровна взглянула на Чугуева. Показалось, что сквозь толстые стёкла очков выскочили искры.
– Я не готов к таким поворотам. Извините.
– Вы не можете быть глупым, по определению! Занимаете достаточно высокий пост и удерживаетесь на нём.
– Не нужно комплиментов, – Чугуев махнул рукой. – Я не способен на великие дела. Жаль, что подставил вас. Правда, очень жаль.
Нина Петровна хмыкнула, вынула из кармана носовой платок.
– Не плачьте, ничего не поделаешь, вы поставили не на ту лошадку.
Всё же она разрыдалась.
Чугуев стоял рядом, не зная, что предпринять. По-человечески, конечно, нужно обнять плачущую женщину. Но, во-первых, Чугуев не считал себя виноватым, во-вторых, не знал, как это будет воспринято Ниной Петровной. Вдруг, ей взбредёт в голову принять обычное участие за ухаживание? Леонид Аркадьевич смог только заслонить Нину Петровну спиной от случайных прохожих. Он так и стоял, раздвинув руки и распахнув плащ.
Нина Петровна зарыдала сильнее. Пришлось находить слова утешения.
Но чем больше извинялся Чугуев, тем больше она ревела.
– Ладно, – сдался Чугуев. – Я сделаю это. Завтра же признаюсь, что я никто и звать меня никак!
