Тогда Серёжа решился на последний, отчаянный шаг. Он написал записку. «Оля, не нужно так грустить, — говорилось в ней. — Рядом с тобой друзья, которые всегда готовы помочь».
И подписал:
«Тот, кто сидит напротив».
Записку он украдкой положил сегодня утром в карман Олиной курточки.
На обед Серёжа пришёл одним из первых. Долго ел борщ, потом второе, ещё дольше пил компот. А сам не сводил взгляда с пустого Олиного стула. Он даже не заметил, что Витя Капустин подсыпал в компот немного соли.
Серёжа ждал ответа.
Но ответа он так и не дождался. Оля на обед не пришла.
Не явилась она и на ужин.
Давно на душе у Серёжи не было так тяжело, как в этот день. Даже неунывающий Витя Капустин и тот заметил что-то неладное.
— Что с тобой? — спросил он виноватым голосом. — Обиделся на меня, да?
— За что?
— За то, что я тебе соли в компот насыпал.
— Соли? — удивился Серёжа. Он и не обратил внимания.
Витя немного подумал, затем предложил:
— Можешь и мне насыпать. Хоть целую столовую ложку.
— Не хочу.
Но Витя не отступал.
— Серый, пойдём сегодня вечером на заседание драмкружка, а? — сказал он. — Сегодня там будут старосту выбирать.
— Не хочу, — отозвался Серёжа. — Отстань.
Витя обиделся и ушёл. А Серёжа сел в коридоре на подоконник и стал наблюдать за дверями Олиной палаты.
Несколько раз по коридору торопливо прошла тётя Клава. И каждый раз она скрывалась в изоляторе, который находился сразу же за Олиной палатой.
Немного погодя в изолятор пришёл Николай Владимирович. Всегда разговорчивый и насмешливый, на этот раз он только мельком взглянул на Серёжу. Николай Владимирович был чем-то очень встревожен.
Но Серёжу больше интересовал не изолятор, а двери Олиной палаты. Оттуда же, как назло, никто не выходил.
Тогда он перебрался во двор и занял своё привычное место на скамейке.
Олю пришлось временно перевести в изолятор.
Она, казалось, не замечала ничего, что делается вокруг. Отсутствующим взглядом смотрела на всех, сжимая в ладони игрушку. И это её состояние было опаснее всего.
— Можешь положить игрушку на тумбочку, — сказал Николай Владимирович. — Никто её не тронет.
Но Оля в ответ только покачала головой. Наверное, очень дорожила она этой игрушкой, раз не хотела ни на минуту расстаться с ней.
— Я такой никогда не видел. Как его зовут?
— Бухтик, — сказала Оля, и глаза её потеплели.
Николай Владимирович отошёл к окну.
На скамейке во дворе сидел Серёжа Войников из шестой палаты. Тот самый, что настороженным взглядом следил за врачом в коридоре. Сейчас он смотрел на окна комнаты, в которой жила Оля.
