«Уж не заболел ли мой сын?» — с тревогой подумал хозяин заводи и посторонился, потому что Бухтик шёл прямо на него. И всё-таки Бухтик столкнулся. Правда, не с отцом, а со стеной собственного жилища. Стена пошатнулась, а Бухтик, потирая лоб, в изумлении уставился на неё, соображая, откуда она взялась.
Бухтик ошибался, когда говорил, что со стихами, прочитанными Серёжей, жители заводи познакомятся на следующий же день. Дело в том, что Бухтик старался сделать так, чтобы стихи эти выглядели не только как человеческие, но и ещё как водяные.
И поэтому срочно пришлось изобрести перевод.
При этом Бухтик рассуждал примерно так: «Чтобы человеческие стихи получились водяными, нужно разобраться, чем люди отличаются от водяных жителей. Здесь, я думаю, никаких сложностей нет. У людей, например, есть тень, а у водяных, наоборот, тени нет. Люди живут на суше, а мы, водяные, наоборот, в воде. Отсюда выходит, что и стихи у нас должны быть наоборотными. По-моему, нужно идти этим путём, и никаким больше…»
Так Бухтик и шёл, размышляя, и неизвестно, куда бы он зашёл, если бы не стена собственного дома.
Барбула осторожно кашлянул, обращая на себя внимание, и сказал:
— Здравствуй, сынок. Может, будет лучше, если ты ляжешь в постель?
Бухтик вздрогнул от неожиданности и только теперь заметил отца.
— Зачем в постель? — спросил он. — Что мне там делать?
— Как что? Полежишь, отдохнёшь, — сказал Барбула и объяснил: — Ты очень плохо выглядишь.
— Я выгляжу нормально, — возразил Бухтик. — Просто… просто тебе этого не понять.
Он неопределённо пошевелил пальцами и закончил:
— Я стихи сочинял. Знаешь, что это такое?
Барбула с облегчением вздохнул, и подводная жизнь снова показалась ему полной очарования.
— Почему же не знаю? — возразил он. — Не я ли тебя учил всяким прибауткам и заклинаниям?
— Подожди, отец! Это совсем другое! — остановил его Бухтик. — Серёжа позавчера прочёл такие стихи, такие стихи! Я их перевёл с человеческого языка. Хочешь послушать?
— Ну-ну, — заинтересованно произнёс Барбула.
Бухтик провёл рукой по лбу, наверное вспоминая стихи. Затем снова прикрыл глаза и пошевелил губами. Внезапно он сделал большой шаг к отцу и громко сказал:
— Я — ам!
Барбула отпрянул в сторону.
«Он ненормальный! — мелькнула ужасающая мысль. — Сейчас кусаться начнёт!»
Но голос Бухтика уже звучал тихо и задушевно:
— Яам елачан в узорг юлбюл…
После этих слов он открыл глаза и довольно посмотрел на отца.
— Ну как, тебе очень понравилось? — поинтересовался он. — Правда же, это замечательный перевод на наш водяной язык? Одно только «юлбюл» чего стоит! Так и слышится падение дождевых капель в реку: буль-буль!
