Дневник незначительного лица | страница 22

Нежданное возвращение сына нашего Уилли Люпина Пушера

4 АВГУСТА.

С первой почтой пришло милое письмо от нашего дорогого сына Уилли с благодарностью за пустячок, который Кэрри ему послала в связи с позавчерашним днем его двадцатилетия. К нашему крайнему изумлению, вечером он объявился сам, проделав неближний путь из Олдэма. Он сказал, что отпросился в банке и, поскольку понедельник — выходной, решил нам сделать небольшой сюрпризик.

5 АВГУСТА.

Воскресенье. Мы не видали Уилли с Рождества, и с радостью замечаем, каким прекрасным юношей он стал. Трудно даже поверить, что он сын Кэрри. Скорей подумаешь, что младший брат. Я решительно не одобряю, что в воскресенье он надел клетчатый костюм, и, на мой взгляд, ему бы следовало пойти сегодня утром в церковь; но он сказал, что устал с дороги, и от дальнейших замечаний я воздержался. За ужином открыли бутылочку портвейна и пили за здоровье нашего дорогого Уилли.

Он сказал:

— Да, кстати, успел я вам сказать, что сократил свое имя «Уильям» и взял еще второе — «Люпин»? Собственно, в Олдэме я известен только как Люпин Путер. Если вы там начнете меня Уилкать, никто даже не вникнет, о ком речь.

Конечно, Люпин — это самая настоящая фамилия, и Кэрри, увлекшись, тут же стала сочинять длинную историю рода Люпинов. Я же рискнул заметить, что Уильям, по-моему, милое простое имя, и ему напомнил, что он крещен в честь своего дяди Уильяма, всеми в городе уважаемого человека. Уилли, в манере, которая мне не совсем понравилась, хмыкнув, ответил:

— A-а, знамо дело! Добрый старый Билл! — и опрокинул третий стакан портвейна.

Кэрри так возмущалась моим «добрый старый», а в ответ на это двойное прилагательное в устах Уилли и бровью не повела. Я промолчал и только глянул на нее, и этот взгляд был выразительнее всяких слов. Я сказал:

— Мой милый Уилли, я надеюсь, ты доволен своими сотрудниками в банке.

Он ответил:

— Люпин — ведь сказано тебе; ну, а банк — что ж банк? На всех служащих ни одного порядочного человека, а босс — ну тот буквально хам.

Люпин.

Я так был потрясен, что не мог произнести ни звука, и внутренний голос мне подсказывал, что что-то тут не так.

6 АВГУСТА.

Выходные дни. Поскольку и в девять часов Люпин не вышел из своей спальни, я постучался к нему, сообщил, что у нас принято завтракать в половине девятого, и спросил, когда же он намерен выйти? Люпин ответил, что имел хорошенькую ночку, во-первых, весь дом трясло из-за поездов, прям жуть, а потом солнце жахнуло в окно, ему в глаза, и теперь у него дико трещит голова. Кэрри поднялась и спросила, не подать ли ему завтрак в постель, но он ответил, что чашкой чая обойдется, мол ему кусок в горло не полезет.